Дьявол на коне
Шрифт:
– Весьма удобная философия.
– Вижу, ты расположена порассуждать и, наверное, скажешь сейчас, что он счастливый человек. Он продолжает верить, что все хорошо. Господь наблюдает за нами, а все люди - невинные агнцы. Когда-нибудь его ждет горькое пробуждение. Впрочем, как ты бы сказала, по крайней мере до той поры он будет счастлив. Хотел бы я с тобой поспорить, но у нас слишком мало времени. Минель, ты еще ни разу не сказала, что любишь меня.
– Я не могу с легкостью говорить о таких чувствах - как это можете делать вы, любивший стольких женщин. Смею думать, вы неоднократно говорили им о
– Значит, когда ты признаешься мне в любви, я смогу быть полностью и совершенно уверен?
Я кивнула.
Граф привлек меня к себе.
– О Боже мой, Минель, как я жажду этого дня! Когда… Минель?
– Я должна столь многое понять.
– Значит, на самом деле ты не любишь меня так, как я люблю тебя.
– Прежде чем я смогу вас полюбить, я должна узнать вас.
– Скажи мне вот что. Тебе приятно мое общество. Это я знаю. Ты не находишь меня отталкивающим. Когда ты смотришь на меня, ты словно искришься, Минель. Так было всегда. Именно поэтому я и понял.
– Жизнь, которую я вела, так отличается от вашей. Я должна привыкнуть к новым условиям и не знаю, смогу ли.
– Минель, слышишь ли ты тревожный набат? Звонят колокола. Мне постоянно рассказывали, что произошло в этом городе в ночь святого Варфоломея. Это случилось двести лет назад… двести семнадцать, если быть точным. Тогда тоже были те, кто чувствовал надвигающуюся беду. Долгие недели беда висела в воздухе, прежде чем разразиться страшным побоищем. То же самое и сейчас… но по сравнению с тем, что будет, Варфоломеевская ночь покажется пустяком. Колокола говорят: живи полной жизнью сегодня… ибо завтра, возможно, ты уже не будешь жив. Почему ты отказываешь мне… когда эта ночь, возможно, будет для меня последней?
Я испугалась. Почувствовала, что крепче прижимаюсь к графу. Но тут же подумала: это ловушка, специально для того, чтобы я уступила. И тотчас ясно поняла природу своих чувств к графу.
Наверное, я действительно люблю его, если любовь означает желание быть рядом с кем-то, говорить с ним, чувствовать его объятия, учиться любить и быть для него всем. Да, все это так. Но я не могу верить ему. Мой рассудок в мгновения просветления говорит мне, что смерть Урсулы пришлась слишком кстати. Я знаю, что граф опытен в вопросах любви, а я в них лишь новичок. Мне предстоит всему учиться, а он, обладая обширным опытом, несомненно, выучился всему… в том числе и искусству обмана.
Я не должна вести себя глупо. До сих пор я могла поздравить себя с тем, что удерживала графа на расстоянии вытянутой руки, несмотря на те случаи, когда мои чувства буквально кричали о том, чтобы им дали свободу. Между мною и безрассудством всегда вставали мое строгое воспитание и память о матери.
– Итак, - нежно проговорил граф, - я тебе не безразличен?
Я отпрянула от него, опасаясь взглянуть ему в глаза, опасаясь, что здравый смысл покинет меня.
– Я полюбила вашу семью, - сказала я.
– Я провела вместе с вами много времени, подружилась с Марго. В то же время я вижу, что мы живем различной жизнью, признаем различные нормы поведения. Мне многое нужно обдумать.
Граф взглянул на меня сквозь полуприкрытые глаза.
– Да, это правда, ты воспитана в другом обществе, но в душе, Минель,
– С тех пор я сильно повзрослела.
– О да. Ты изменилась. Ты смотришь на мир другими глазами. Ты узнала, что мужчин и женщин нельзя аккуратно разделить на хороших и плохих. Это правда, Минель?
– Конечно же правда. Ни один человек не является ни полностью хорошим, ни полностью плохим.
– И даже я?
– И даже вы.
Я вспомнила о том, как граф заботится об Иветте, обеспечивает всем необходимым Шарло.
– Так что?
– Я не уверена.
– До сих пор?
– Мне нужно время.
– Времени-то у нас и нет. Я готов дать тебе все что угодно, только не это.
– Мне нужно только время. Я очень многое должна понять.
– Ты подумала об Урсуле.
– Обдумывая возможность выйти замуж за мужчину, уже имевшего жену, трудно не думать о ней.
– Тебе нет нужды ревновать меня к ней.
– Я думаю не о ревности.
– О ее несчастной кончине? Боже милосердный, кажется, ты считаешь, что я убил ее. Ты считаешь, я способен на это?
Взглянув ему прямо в глаза, я ответила:
– Да.
Какое- то мгновение он смотрел на меня, затем расхохотался.
– И все равно… ты раздумываешь, не выйти ли за меня замуж?
Я замялась, а граф продолжал:
– Ну конечно же раздумываешь. Для чего же еще ты просила время. О, Минель, такая умная и такая глупая. Однако тебе придется убедить примерную сторону своей натуры, что иногда все-таки comme il faut выходить замуж за убийцу! О, Минель, любовь моя, милая моя, сколько веселья нам доставит эта твоя примерная сторона!
Тут он прижал меня к себе, и я рассмеялась вместе с ним. Просто не могла сдержаться. Я отвечала на его поцелуи, робко, неумело - и знала, что ему это нравится.
Настольные часы нетерпеливо тикали, словно напоминая нам о неумолимом беге времени.
Граф помнил об этом. Он отнял от себя мои руки.
– Наконец-то я знаю, - сказал он.
– Это вселяет в меня надежду. Некоторое время мне придется провести в Париже. Ты должна понять это. Опасные люди поднимаются против короля, призывая народ свергнуть монархию и все, что за ней стоит. Самым опасным из них является герцог Орлеанский, денно и нощно проповедующий восстание в Пале-Рояль. Я должен оставаться здесь, но, зная то, что я знаю, я не смогу быть спокоен, пока ты не окажешься в безопасности провинции… в относительной безопасности. Отправляйся вместе с Марго. Присматривай за ней. Она - взбалмошный ребенок… да, всего лишь ребенок. Похоже, она не взрослеет. У нее есть ее тайна… - он пожал плечами.
– Возможно, это привнесет трагедию в ее жизнь. Кто знает? Минель, ей понадобится твоя забота. Ей будет нужен твой здравый, трезвый аналитический ум. Береги ее и себя. Оберегай ее от ее же собственной глупости… и когда-нибудь я уберегу тебя от твоей. Я позабочусь о том, чтобы ты выучилась мудрости понимать жизнь… брать то, что она предлагает… жить и никогда не отворачиваться от лучшего.