Дьявол носит… меня на руках
Шрифт:
Высунувшись из окна на улицу, Ронни ждал. Рядом ждала фотокамера, ухмыляясь незнакомыми символами. Во дворе соседнего дома появилась женщина. Пышногрудая и пышнозадая, затянутая в цветастое платье, она курила, стоя на крыльце, и с сожалением разглядывала засохшие цветы, на которые, очевидно, никак не хватало времени.
Щелчок. Еще один. И еще.
Женщина закашлялась, а Ронни застонал от удовольствия – боль ушла, оставив его в блаженной бесчувственности. Он не видел, как соседка схватилась за горло, как, заваливаясь на бок, убежала в дом. Не слышал
И не видел, как сестренка, заглянув в комнату, заинтересовалась фотокамерой и странными символами.
Проснулся Ронни под вечер, когда уже стемнело. В доме стояла тишина. Она обескураживала и обволакивала неприятным предчувствием.
– Ма?
Ни звука.
Кое-как справившись с костылями, Ронни вышел из комнаты, добрел до гостиной, то и дело натыкаясь на углы и спотыкаясь о скомканный ковер. Родителей он увидел издалека – оба лежали на полу, распластавшись у продавленного дивана, прикрытого клетчатым пледом.
– Ма? Отец?
Дурацкая боль снова скрутила ногу, дробя кости в крошку. Но теперь это не имело никакого значения.
– Ма! Отец!
– Ронни…
Тихий голос, похожий на свист, раздался со спины. Обернувшись, Ронни увидел сестренку, забившуюся в угол. Рядом с ней лежала фотокамера.
Он поднял камеру, повертел в руках. Перевел взгляд на родителей. Направил объектив на себя. Пара щелчков – и все закончится.
Глава 3
Схватив ключи от машины, Джейден выбежал из квартиры, едва дождался лифта и спустился на первый этаж. В такое раннее утро в воскресенье невозможно было кого-то встретить – ни рьяно верующих, ни воодушевленно пьющих. И не перед кем оправдываться за кое-как перемотанную левую руку, за рукав рубашки в крови.
Он собирался ехать в больницу. Но, внезапно остановившись на красный, повернул в другую сторону, а через тридцать минут уже стоял у знакомого до рвотных позывов подъезда в «старом городе».
Снова приторно-сладкий запах, смешанный с кошачьей мочой в идеальной пропорции – уже хочется сдохнуть, но еще можно удержаться и не заблевать стены. Снова «дзынь» и шаркающие шаги. Снова «Кто там?» из-за металлической двери. Все осталось прежним, и все же неуловимо изменилось.
– Я… меня прислал Доктор Дэд, – набрав в легкие побольше воздуха, выпалил Джейден и замер.
Щелкнул замок, дверь отворилась. Обтянутый кожей череп показался в дверном проеме.
– Ты кто такой? – нахмурился старик, зашкворчал носом и сплюнул гостю под ноги чем-то бледно-зеленым.
– Я был у вас. Недавно.
– Был? Я тебя не знаю.
Дверь начала захлопываться, но Джейден был проворнее – он вставил ступню в достаточно широкую щель, блокируя для старика пути отступления.
– Ты чего это, мужик? – оскалился гнилыми зубами хозяин квартиры. – Не в курсе, на кого рыпаешься?
– Я… мне только рецепт. На таблетки.
– Какие таблетки? Пшел отсюда, мать твою!
Сердце забилось
Старик отвернулся, неловко нагнулся к стоящему по правую руку шкафу, рискуя сломаться ровно надвое примерно в районе поясницы – то ли за оружием, то ли за тапочками для незваного гостя. Но гадать было опасно, а надеяться на тапочки – еще и глупо. Джейден дернул за костлявое плечо, сбивая хозяина квартиры в сторону. Он не рассчитал, что тщедушное тело, больше смахивающее на бумажного человечка, ничего не весит, и буквально впечатал старика в старинное, украшенное резной рамой зеркало.
Треснуло стекло, посыпались осколки. Брызги крови отразились в тысячах крошечных зеркал миллиарды раз.
Старик упал, смешно вытянув в стороны руки. Он еще дышал, хватался за жизнь крючкообразными пальцами и вращал внезапно ставшим слишком большим для его сморщенного рта языком, пытаясь что-то сказать.
Джейден замер на мгновение, бросился к двери. Дернул ручку – заперто. И только сейчас увидел кодовый замок, запирающий квартиру изнутри.
«Какого…»
– Старик, старик. Эй… Не умирай… Слышишь?! Какой код? А? Какой… код? Я вызову скорую. Да? Тебе нужна скорая. Ну? Говори, говори, говори…
Последние слова он уже беззвучно шептал, водя руками над тщедушным, с каждой секундой все более мертвым телом, словно какой-нибудь медиум или целитель. Он понимал, тщетно: он остался один на один с умирающим от его рук стариком, без возможности выбраться из западни и при этом не угодить прямиком в полицию.
Но больше, чем неприглядный и вполне реальный шанс загреметь в тюрьму, пугала мысль: совсем скоро предстоит несколько минут, или часов, или дней провести с трупом.
Голова не соображала. Кто эти дерзкие герои, которые так справно и до одури быстро начинают соображать, стоит оказаться в подобной ситуации? Откуда у них берутся силы встать, начать рыться в шкафах в поисках ключей или хорошего лома, или приглядываться в темноте прихожей, не сетуя на тусклое зрение, пытаясь разглядеть стертые кнопки на кодовом замке? Откуда берется смелость хотя бы оглянуться по сторонам, не говоря уже о том, чтобы броситься в запертую комнату и, выбив окно и закрыв глаза, сигануть вниз со второго этажа, рискуя, разве что, сломать ногу или руку? Заживет же.
У Джейдена не было сил ни на что из этого. Он только и мог, что сидеть перед еще подрагивающим от колебаний жизни телом и наблюдать, как вытекает по капле густая, вонючая старая кровь. Что он хотел там увидеть? Что пытался разглядеть? Мечтал прочитать по крови, словно по кофейной гуще, свою судьбу…
За дверью, ведущей в одну из двух комнат, что-то упало, зашелестело, вздохнуло или, скорее, всхлипнуло. «Кошка?» Лучше кошка, чем допустить хотя бы на секундочку мысль, что он еще и не один в доме. А может, это шанс спастись? Если можно считать спасением незавидную участь оказаться за решеткой.