Дьявол просит правду
Шрифт:
— Мне и нравится. Я люблю острое. И сладкое.
— Я заметил. Со стола вы берете только маслины или клубнику.
— Вы наблюдательны. Но, увы! Просто я, как Скарлетт О'Хара по наставлению строгой няньки, пытаюсь изобразить хорошие манеры. Истинная леди должна плотно отужинать дома, а в гостях клевать как птичка.
— И кто же ваша нянька?
— Я сама. Пытаюсь интегрировать весь положительный опыт человечества в отдельно взятую восприимчивую персону. В себя, то есть.
— И это прекрасно! — искренне радуется мой визави. — Не зря у вас такое легкое перо! Если серьезно, мы за вами уже некоторое время
— Отчего же? Просто я на нем не фиксируюсь.
— Что ж, достойная позиция… для журналиста. Презентабельная внешность, хорошее академическое образование, свободный язык, правильная семья — все данные есть… — бормочет себе под нос мой собеседник. Мне уже кажется, что он начал разговаривать сам с собой, как вдруг он вперивает в меня пристальный взгляд:
— Знаете, сейчас формируется новая команда, для одного издания, непосредственно приближенного и очень важного в данный момент времени для главы государства. Мы присматриваемся к журналистам и подбираем людей. Критерии у нас не самые простые, но нам кажется, что вы нам можете подойти. Очень рекомендую пройти наше тестовое задание, в случае успеха — не пожалеете! Уж это я вам гарантирую! Вы в политике разбираетесь?
— Боюсь, что только на уровне университетского курса политологии. Однако прошу принять во внимание: я, конечно, молода душой, но формально — все же девушка из прошлого века. По сему обучалась еще при совершенно ином общественном укладе. Моя покойная бабушка любила кокетничать: «Позвольте! Но это было еще при царе!». Теперь вот и я кокетничаю: «Позвольте! Но это было еще при КПСС!».
— Любопытно! И что вам запомнилось из советского курса политологии, можно узнать?
— Почему нет? Можно!
Я, видимо, недооцениваю всю серьезность ситуации и важность этого вопроса для моей дальнешей трудовой биографии. И, как ни в чем не бывало, пересказываю свой любимый и, действительно, единственный запомнившийся мне эпизод из всего курса политологии. Смысл его в том, что жестокий и авторитарный единоличный глава уж не помню какого именно африканского государства вознамерился постороить в своей стране коммунизм, в надежде содрать под это строительство жирный куш от СССР, известного покровителя всех угнетенных наций. Чернокожий правитель съездил в Москву, познакомился с тогдашним советским правителем, потряс ему руку, обнялся, прослезился и, видимо, получил какие-то гарантии. Вернувшись домой, африканский диктатор, не откладывая в долгий ящик, завел у себя пионерскую организацию. Нарядил маленьких черных детишек в алые пионерские галстуки и заставил маршировать, скандировать и петь хором на всех государственных мероприятиях. Тогда советское телевидение регулярно и со слезами на глазах показывало нашему народу трогательных марширующих негритосиков в пионерских пилотках, галстуках и с барабанами. Сопровождались трансляции высокопарными заверениями — мол, даже в жаркой желтой Африке рано или поздно победит единственно-правильный социальный строй.
А потом то ли дотации на строительство коммунизма оказались не впечатляющими, то ли чернокожий правитель просто поссорился с правителем советским, но «следовать советским курсом» он почему-то передумал. Пионерская организация оказалась больше не
Но больше всего, помнится, меня веселило, что при ближайшем изучении вопроса выяснилось, что 98 % избирателей в этом африканском государстве — тоже из племени людоедов. Ибо каннибальские племена исторически живут именно на территории этой страны.
— Вот только не знаю, радоваться или сожалеть, что эти люди так и не построили у себя коммунизм? — заканчиваю я свой рассказ.
«Медийное лицо» долго и заливисто хохочет, демонстрируя безупречную работу своих дантистов. А потом интересуется:
— А сами вы бывали в Африке?
— Да, в ЮАР.
— Нежились на океанском побережье?
— Нет. Изучала технологии вуду.
— О! И написали об этом куда-нибудь?
— Нет. Хотела сделать материал в журнал «Птюч», но тема их не заинтересовала. Слишком политизировано получалось для их аудитории. Да и не формат. Это было довольно давно. Сейчас «Птюча» нет и в помине…
— А часть его аудитории закончила весьма плохо, — подхватывает «публичная персона». — Но вы правы: это абсолютно не их сфера интересов. Я догадываюсь, о чем идет речь. Вуду-технологии в предвыборных гонках, верно?
— Верно, — нехотя соглашаюсь я. Еще тогда, много лет назад, главный редактор «Птюча» сумел меня убедить, что тема эта скользкая и неблагодарная. Но мне было все равно жаль. Я тогда махнула на самый юг африканского континента за свой счет (вернее, за счет мужа) и нарыла кучу интересных фактов. А они оказались невостребованными.
— Я сейчас задам вам один вопрос, — говорит мой собеседник. — А вы можете ответить мне просто — «да» или «нет». Это вас ни к чему не обязывает. Договорились?
Я киваю.
— В вашем материале были конкретные имена?
Я снова киваю.
— Великолепно! — удовлетворенно заявляет мой новый знакомый и даже хлопает в ладоши. — Превосходно! Если вы не против, пусть этот ненаписанный материал и станет вашим тестовым заданием. Напоминаю: это вас ни к чему не обязывает. Это просто тест. Нам интересно, как вы будете освещать столь щекотливую тему. От успешного раскрытия вами этого вопроса зависит наше очень интересное предложение, от которого вы, поразмыслив, просто не сможете отказаться! Мы ждем вашего очерка в самое ближайшее время. Вы согласны?
— Я могу попробовать, — не очень уверенно отвечаю я. Я чувствую некий подвох, но пока не понимаю, в чем именно он кроется. — Только я не поняла — этот тестовый материал будет напечатан или нет?
— Все зависит от того, насколько текст вам удастся. Если он будет достойным, мы будем нижайше просить о сотрудничестве вашего издателя. Наше издание пока в стадии становления и еще не обрело печатный формат. И сейчас, пока мы утрясаем некоторые формальности, ваш материал пусть напечатает ваш родной журнал. А гонорар заплатим мы. И он вас удивит, поверьте! С вашим главредом я сам переговорю, мы знакомы. Так по рукам?