Дьявол в Лиге избранных
Шрифт:
Я еще более воодушевилась.
Когда мы подошли к парадной двери, Никки практически пританцовывала от волнения.
– Запомни, – сказала я ей, – колени вместе, руки аккуратно сложены на коленях. Все будет отлично.
– Это будет так здорово!
Как только я нажала на кнопку звонка, дом взорвался от собачьего лая. Казалось, что за порогом сумасшедший дом, однако как только сияющая Уинни открыла дверь и приказала «Сидеть!», воцарилась тишина.
Никки едва не села тут же, на крыльце.
Наша хозяйка распахнула двери.
– Фреди! – Она посмотрела на Никки,
– Уиннифред, это Никки Граут. Когда-то мы с ней учились в школе. Никки, я уверена, что ты не знаешь: Уиннифред – весьма важный член Лиги избранных Уиллоу-Крика. – Это было преувеличением, но все-таки Уинни имела отношения к основателю Лиги, и пара комплиментов не повредит.
– Приятно познакомиться, то есть видеть вас, – сказала Никки и сделала что-то вроде книксена.
Клянусь.
Уинни жестом пригласила нас войти. При всем шуме, произведенном собаками, их оказалось только две – два карликовых пуделя. И они были одеты.
Хозяйка дома должным образом представила нас – собакам. На белом пуделе по имени Рената было белое вечернее сатиновое платье, а черный пудель, которого звали Бенджамин, был одет в черный смокинг и галстук-бабочку.
Можно было без всякого риска держать пари, что, когда она сама вступала в Лигу, потенциальные покровители к ней домой не приходили. Вряд ли даже тот факт, что она является прямым потомком основательницы, смог бы перевесить наряженных собак, принимавших участие в чаепитии.
Я отказалась от печенья, предложенного Уиннифред, после того как она сначала подала его собакам на чудесном тонком фарфоре. Моя мать и Кика пришли бы в ужас, хотя Блайт Хилдебранд, без сомнения, сказала бы в оправдание соратницы по Лиге (которая не является ее дочерью), что она большая оригиналка. Так благопристойные дамы в Техасе называли тех людей из своего круга, по которым дурдом плачет.
Мы разговаривали, и Никки превзошла себя, заставив Уиннифред даже разразиться приступом хохота. Лучшей новостью дня было то, что Никки понравилась собакам. Рената даже залезла к ней на колени и свернулась клубочком. К тому времени, как мы уходили, я была уверена, что на поддержку Уиннифред рассчитывать можно.
Никки спустилась с крыльца и ждала у машины, а я задержалась, чтобы довести дело до конца.
– Я подумала, может, ты согласишься поддержать Никки, чтобы ее приняли в Лигу, – сказала я.
Уиннифред, казалось, была удивлена:
– О, Господи. Не знаю, могу ли я.
Я смотрела на нее в упор, должно быть, секунд пять:
– Почему нет? Вы отлично поладили, и ты же сама сказала, что Лиге нужна свежая кровь.
– Да, все так. Но я не говорила ничего про новую кровь в лице Никки Граут. Кроме того, ты видела рисунок на ее чулках?
Я не заметила рисунка и почувствовала укол беспокойства, не только из-за тона, которым Уинни это произнесла, но еще и потому, что на чулках вообще никогда не должно быть рисунка.
– На них был леопардовый рисунок, – пояснила она.
Это были очень плохие новости, но я все же не потеряла способности мыслить:
– Уиннифред, как ты можешь отказаться, когда маленькая Рената была
Она склонила голову.
– Что верно, то верно, – сказала она в задумчивости. – Ладно, я не буду отказываться, но пока еще и не соглашаюсь. Кто уже подписался?
– Я, Пилар Басс и Элоиза Флемминг.
– Пилар? Странно, что вы вместе за кого-то хлопочете, особенно за Никки Граут.
– Почему же?
– Потому что мы обе знаем, что Никки Граут – не лучшая кандидатура для оказания поддержки. Я слышала, что сильные мира сего хотят видеть тебя нашим следующим президентом. А также мне случайно стало известно, что Пилар метит на тот же пост.
– Пилар?
Я знала, что она амбициозна, но желание стать президентом?..
Ходили слухи (и вы не слышали этого от меня), что причиной, по которой она вернулась в Техас, явилось увольнение с работы на севере, после того как ее взяли сразу после окончания колледжа как очень перспективного сотрудника. Очевидно, жизнь либеральной женщины-специалиста в Нью-Йорке оказалась не для нее (несмотря на ее склонность к прямым волосам и черной одежде), и предположительно, она сама себе вырыла могилу, когда ее кондовые коллеги из Синего штата узнали, что она тайком голосовала за Джорджа Буша. Дважды. И трижды, если считать тот раз, когда он баллотировался на пост губернатора.
Какова бы ни была причина, увольнение во многом объясняет, почему вся жизнь Пилар теперь была сосредоточена на успешной карьере в Лиге, поэтому ее желание стать следующим президентом – не такой уж сюрприз. У нее явно было твердое намерение доказать, что она может этого достичь. Я вовсе не была обеспокоена, заметьте. Если дело дойдет до соперничества между Пилар Басс и мной, кто, как вы думаете, выйдет победителем?
– Дай мне все обдумать, – сказала Уиннифред. – Одна из вас скоро станет президентом, а я всегда мечтала председательствовать в Комитете по защите прав животных.
Она улыбнулась мне, и я поняла, что даже сумасшедшая Уиннифред имеет свои политические интересы.
Когда я села в машину, моя соседка находилась в бодром расположении духа. В отличие от меня.
– Она мне поможет? – спросила Никки со смесью радостного возбуждения и легкого трепета. – Она согласна, да?
– М-м-м, нет.
Вся жизнерадостность мигом слетела с Никки.
– Нет?
– На самом деле, она не ответила «нет» на предложение поддержать твою кандидатуру. Она просто не сказала «да». Она собирается все обдумать.
– He понимаю.
Я не хотела говорить, что Уиннифред была не в восторге от Никки в целом, поэтому выдвинула другую причину, причем так вежливо, как только могла:
– Ей не понравились твои чулки с леопардовым рисунком.
Никки, согнувшись почти вдвое, взглянула на ноги:
– Но это же почти незаметно. Кроме того, кому какое дело до моих чулок?
Ну как объяснить, что одежда человека говорит очень многое о том, кто он, каково его происхождение и чего от него следует ожидать? Леопардовая раскраска – признак того, что Никки потенциально способна на отнюдь не идеальное поведение. Поэтому она наверняка не будет одобрена ЛИУК.