Дьявола не существует
Шрифт:
— Ты не сможешь хранить от меня секреты, Мара, — рычит он, стискивая зубы у моего горла. — Я буду ломать тебя систематически, без устали, пока ты не дашь мне то, что я хочу.
Я поворачиваю голову и смотрю прямо ему в глаза.
— Чего ты хочешь?
Он облизывает губы, наши рты так близко друг к другу, что его язык почти касается и моего.
— Я хочу всю тебя. Каждая частичка тебя. Я хочу знать о тебе все: всю твою историю, каждую мысль, которая приходит тебе в голову. Каждое желание, каким бы темным или извращенным оно ни было. Все фантазии,
Для меня это более страшная перспектива, чем когда я думала, что Коул может меня убить.
Вся моя жизнь была борьбой за независимость.
Каждый человек, который должен был любить меня, вместо этого пытался контролировать меня. Они пытались согнуть меня и придать мне форму, чтобы я стала такой, какой они хотели, чтобы они могли использовать меня, чтобы они могли поглощать меня, как топливо.
Я отстраняюсь от него, встаю прямо, закрываю мантию и застегиваю ее.
— Я отдала свою жизнь в твои руки. Но никогда не говорила, что ты можешь забрать мою личность.
Коул улыбается мне, не стесняясь.
— Я не пытаюсь изменить твою сущность. Я пытаюсь раскрыть ее. Бриллиант не может сиять, пока его не огранят.
Я скрещиваю руки на груди, уже зная, к чему это приведет.
— И где ты планируешь меня огранить сегодня?
Он пытается сдержать смех, что никогда не является хорошим знаком.
— Всегда такая подозрительная, Мара. Это совершенно несправедливо, учитывая, что я еще не придумал для тебя ни одного плана, который бы тебе не понравился.
— Это щедрая интерпретация. Особенно если учесть, что путь к «наслаждению», как правило, не менее ужасен.
Теперь он смеется, и этот звук обдает меня жаром. Когда дьявол смеется, мир немного кренится вокруг своей оси, и где-то кто-то совершает роковую ошибку.
— Нет ничего ужасающего в том, что я поведу тебя по магазинам.
— Ни хрена подобного, — огрызаюсь я. — Ты обещал забрать мои вещи из старого дома.
— И я забрал - твои вещи будут доставлены сегодня днем. Хотя сначала я должен их продезинфицировать.
Он фыркнул.
— Не хочешь, чтобы в твоих безупречных шкафах висели мои куртки из дешевого магазина? Не волнуйтесь, я уверена, что в этом доме есть крыло, которое ты даже не видел.
— О, я знаю каждый дюйм этого дома, — заверил меня Коул. — От меня нигде не спрячешься, тем более здесь, в моем собственном доме.
Зафиксировав его темный взгляд, я верю ему.
Противостоять Коулу - все равно что стоять на пути товарного поезда.
И все же я стою здесь, глядя на свет фар, а гудок предупреждает меня об опасности.
— Мне нравится моя одежда, — шиплю я.
— У тебя нет своей одежды, — говорит Коул. — У меня есть. И я не отдам ее тебе, пока ты не пойдешь со мной за покупками. Если
Я буду носить этот чертов халат всю неделю, чтобы насолить ему. Это оскорбит его чувства гораздо больше, чем мои. Только холодный серый туман за окном меня отговаривает - шелк не греет.
— Ладно, — говорю я нехотя. — Но я серьезно - я не надену ничего, что мне не нравится.
— Меньшего я и не ожидал, — отвечает Коул с раздражающим самодовольством.
Поднеся стакан с латте к раковине и поставив его чуть сильнее, чем нужно, я говорю: — Давай покончим с этим.
Коул поднимает одну черную бровь.
— Сначала тебе нужно принять душ.
У меня руки чешутся снова схватить стакан и швырнуть в него. Ему никогда недостаточно получить то, что он хочет, - все должно быть именно так, как он хочет.
Вместо этого я выскальзываю из халата и бросаю его в лужу посреди пола его кухни.
— Как пожелаете, мастер.
В тоне звучит сарказм, но я все равно вижу, как он краснеет от удовольствия. Он подхватывает халат и следует за мной, как темная тень, бесшумно и близко.
Я поднимаюсь по лестнице в хозяйскую спальню. Ванная комната Коула втрое больше моей старой спальни. Раковины - массивные плиты из необработанного серого камня под водопадными кранами. Ванна, размером с небольшой бассейн, стоит прямо на деревянном полу, прямо у окна, как бесконечный бассейн. Душ размером с автомойку, с десятком форсунок, направленных во все стороны.
Коул включает их для меня, пока я отправляю плейлист с моего телефона на его Bluetooth-колонки.
Музыка эхом отражается от каменных стен, гуляет по пространству, смешиваясь с густым паром из душа.
Terrible Thing - AG
— Почему тебе для всего нужна музыка? — спрашивает меня Коул.
— Потому что она делает все лучше, — отвечаю я, ступая под брызги.
Коул стоит за стеклом, его глаза блуждают по моему мокрому телу.
Ему не стыдно наблюдать за мной. Он делает это открыто, постоянно. Не пытаясь скрыть свое удовольствие.
Это ему льстит.
Я для него экзотическое существо. Все, что я делаю, вызывает интерес.
Взгляд Коула заставляет меня лучше осознавать, что я делаю. Как откидываю голову назад под струей, обнажая горло. Как мыльные пены скользят между грудей. Как моя кожа пылает от жары.
Я принимаю душ медленно, чувственно. Провожу ладонями по своим изгибам. Поворачиваюсь на месте, чтобы он мог полюбоваться мной со всех сторон.
Когда Коул наблюдает за мной, его глаза оживают на лице. Он прислонился к стене, сложив руки на груди, и сквозь тонкую ткань рубашки видны мускулы его рук.