Дьявольская секта

Ховач Сьюзан

— Я еще не обсуждала это детально с Тристаном; думаю, за традиционным актом почтения последует месса.

— Где Тристан возьмет девственницу?

— Он нашел выход из положения. Состоится крещение. Преподнесение девственниц высшим силам пройдет в форме крещения, а не мессы.

— Чудесно! Я еще никогда не присутствовала на крещении. Месса будет венчальной?

— Да. Нам следует подумать о платье. Думаю, подойдет черный атлас с кружевами... Может быть, на следующей неделе мы съездим за ним в Свонси.

—

Отлично! — сказала Харриет. — Кто будет принесен в жертву?

— Конечно, ягненок. Жертвенный символ Другой Церкви.

— А как насчет жертвенного символа Нашей Церкви? У нас будет козел?

— Для чревоугодия после мессы и крещения? Не думаю, тем более что Тристан будет участвовать в Ламмесе лично. Зачем ему в таких обстоятельствах искать себе замену?

— Действительно, зачем? — согласилась Харриет; покинув часовню, они побрели к склону холма; ветер трепал их черные юбки.

Далеко внизу волны разбивались о скалы, пена взлетала высоко в воздух. Заблеяли овцы; лошади мирно пощипывали короткую траву.

Близнецы переглянулись.

— Ты что-нибудь понял? — спросила Люси. — Сначала я подумала, что они говорят по-английски, но потом засомневалась.

— Конечно, я все понял, — с чувством собственного превосходства заявил Тимоти, извлекая удовольствие из редкого признания Люси в собственной несостоятельности. — Общество исповедует свою особую веру, вроде римско-католической, но немного другую; они собираются устроить венчание и крещение.

— Может быть, они католики.

— Это исключено, поскольку часовня не освящена. Католики используют только освященные часовни. И протестанты, наверно, тоже.

— Если они не католики и не протестанты, то кто они? И при чем тут ягненок с козлом?

— Это — часть их религиозных ритуалов. Как у римлян. Римляне всегда приносили в жертвы богам ягнят и козлов.

— Они не собираются приносить козла в жертву. Он предназначен для чревоугодия. Что это значит, по-твоему?

— Ну, это как у католиков. Они называют некоторых людей святыми угодниками.

— Кто они такие?

— Это — часть их религии, — ответил Тимоти, понятия не имевший о том, кто такие святые угодники.

— Если тебя интересует мое мнение, — разочарованно протянула Люси, — все это очень странно.

— Само общество очень странное, — зевнул Тимоти. — Все так считают.

— Мы кому-нибудь расскажем?

— Ну... можно сказать тете Джейн. Думаю, она — единственный человек, которому это может быть интересно.

— Хорошая мысль. Давай расскажем тете Джейн.

— О'кей.

Они направились по склону холма вниз и через четверть часа уже были у задней двери коттеджа.

— Привет, близнецы, — сказала Джейн. — Вы появились вовремя! Оладьи готовы!

— Тетя Джейн, — сказала Люси. — Ты представляешь, в часовне на скалах состоится

венчание. Его устраивает общество...

— Соберутся люди со всей округи, — добавил Тимоти, — члены общества будут вроде хозяев на вечеринке. А еще состоится крещение.

— Но козла у них не будет, — сказала Люси, почему-то считавшая, что козел — это очень важно, — только ягненок.

— Они принесут ягненка в жертву, — добавил Тимоти. — Как римляне.

— Ну! — засмеялась Джейн. — Что еще вы сочините? Да, кстати, вашему папе удалось бежать от султана с саблей в Тадж Махале?

— Да, спасибо, — вежливо ответил Тимоти. — Можно мне намазать джем на оладьи?

— Пожалуйста, но сначала вымой руки.

Оказавшись наедине в ванной, близнецы посмотрели друг на друга.

— Тетя Джейн относится к числу лучших людей на свете, — медленно произнесла Люси, — но иногда даже лучшие люди не оправдывают ожиданий. Она в этом не виновата. Так уж она устроена.

— Какое это имеет значение? — пробормотал Тимоти. — Мне следовало предвидеть, что даже тетя Джейн на этот раз нам не поверит. Забудем об этом.

— О'кей, — охотно согласилась Люси и взяла мыло, словно хотела смыть этот эпизод со своих рук.

V

Лайза покинула коттедж за десять минут до возвращения близнецов. Она быстро зашагала к берегу. Просто удивительно, подумала женщина, — летаргический сон точно рукой сняло. Ее апатия трансформировалась в острый интерес к окружению; пробираясь по скалам к песку, она ощущала необычный прилив жизненных сил.

Через пять минут она увидела их. Они загорали под утесами на песчаном пятачке, который природа обнесла полукольцом из скал. Никола лежала лицом вниз; ее бюстгальтер был расстегнут, чтобы спина загорала равномерно; Пуул положил руки под голову и вытянул свои длинные ноги в сторону моря. На глазах у Лайзы он перекатился со спины на бок и провел пальцем вдоль позвоночника Николы.

— Ну и ну! — с отвращением протянула Лайза. — Какая трогательная сценка!

Пуул обернулся. Она заметила, что его темные глаза сразу поскучнели; внезапно самообладание покинуло женщину; ярость горячей шумной волной прокатилась по ее телу.

— Негодяй! — задрожав, крикнула она. — Подлый предатель, лгун, обманщик!

Он тотчас вскочил на ноги.

— Лайза, — сдержанным, умиротворяющим тоном произнес он, — Лайза, успокойся.

— Ни за что! — закричала в гневе Лайза. — Я не успокоюсь, пока не скажу тебе, как сильно я тебя ненавижу! Пока не объясню Николе, какую глупость она совершила, связавшись с тобой!

— Ники, дорогая, — обратился Пуул к Николе, растерянно возившейся с застежкой бюстгальтера, — тебе нет нужды слушать это. Подожди меня в доме.