Дьявольский полк
Шрифт:
Как-то наша артиллерия стреляла с недолетом. Майк выполз на передний наблюдательный пункт, арестовал наблюдателя за невыполнение долга и в течение двух часов управлял артиллерийским огнем, благодаря чему мы смогли захватить позиции противника почти без потерь. В другом случае он медлил десять минут после времени, назначенного штабом для атаки; в результате атака оказалась успешной выше всех ожиданий, но лишь благодаря майору Майку.
Он мог заставить нас стоять ночью по горло в ледяной воде, выполняя ружейные приемы, но всегда заботился, чтобы у нас была сухая солома, когда мы возвращались. И горе бывало повару, если он не доставлял еду прямо на позиции, даже под артобстрелом.
Майк был скотом, но не подлым. Не учинял ничего по злобе или неприязни; все, что он делал, бывало необходимо. И никогда не щадил себя. Он был единственным известным мне майором, у которого не было денщика. Мог в рекордное время наваксить железно-твердые сапоги и сделать их мягкими, как масло. Знал, как очистить траншею от солдат противника связкой гранат; умел делать из огнемета наиболее результативные короткие выстрелы. Когда Майк возглавлял атаку, мы знали, что не подвергаемся особой опасности. Как и все мы, он был трущобной швалью и за отсутствием чего-то лучшего оказался в армии, в полку без боевых почестей. Любимым его развлечением было вызвать кого-то из нас во время переклички и спросить:
— Кто лучшие на свете солдаты?
Мы знали, какого ответа он ждет: «Американская морская пехота», но нам доставляло удовольствие давать другой. Легионер, разумеется, отвечал:
— La L'egion Etrang`ere [68] .
На это Майк неизменно замечал: «Отбросы из сточных канав Европы», что неизменно заставляло Легионера бледнеть от ярости.
«Барселона» Блом ответил:
— Ingeniero del ejercito espanol [69] , храбрейшие из храбрейших.
68
Иностранный легион (фр.). — Прим. пер.
69
Саперы испанской армии (исп.). — Прим. пер.
Майк презрительно засмеялся и сказал:
— Я слышал, ты мечтаешь об апельсиновой роще. Как ты оказался на той гражданской войне?
— Я был членом команды одной из тех больших барж, на которых любовницы богачей лежали под тентами и старались забыть своих импотентов-покровителей.
— Трахался ты с ними, фельдфебель?
— Время от времени, герр майор. Я был в Барселоне в тот день, когда генерал внезапно появился на юге. Сперва люди смеялись над ним, считали это шуткой, но на сей раз все оказалось всерьез.
Майор понимающе кивнул.
— И как ты оказался в испанской армии?
— Я был в Барселоне с одним из больших шишек и опомниться не успел, как уже сидел в грузовике со многими другими. Нас отправили в Мадрид, там мы много зубрили наизусть о Марксе и Энгельсе, только в окопах проку от этого было мало. Поэтому однажды мы с приятелем махнули на них рукой. Это было во время боев в университетском квартале.
— Фельдфебель, был ты в бою при Эбро? Вам бы туда всего один батальон наших морских пехотинцев. Они показали бы вам, как нужно сражаться.
Возразить Барселона не потрудился. Такому фанатику не объяснишь, какой ужасной была гражданская война.
— Какова была цена гражданской войны в Испании? — спросил майор Майк.
— Миллион убитых, герр майор.
Больше вопросов Майк не задавал. Миллион убитых много даже для большой страны. Он стоял перед ротой, широко расставив ноги.
— Ни один из ваших полков и в подметки не годится американским морпехам, — хвастливо заявил он. И с гордостью ударил себя кулаком
Когда мы вернулись работать на танках, Старик сердито фыркнул:
— Майк — опасный тип.
Мы удобно расселись. Порта приготовил для нас сюрприз. Полный фасоли бочонок из-под масла. Мы достали из голенищ складные ложки и вилки. Бочонок поставили так, что все могли дотянуться, не вставая. Фасоль была холодной, но особого значения это не имело.
Барселона достал сигарету и разломил на три части. Они пошли по кругу.
Порта раздал карты.
— Может ли быть что-то приятнее, — с улыбкой сказал Старик, — чем сидеть на холмике посреди болота с бочонком фасоли за приятной игрой в карты, зная, что находишься почти в полной безопасности от снарядов?
Мы согласились, что не может. Если б мы могли сидеть так и дальше, пусть бы война длилась еще хоть сто лет. Большинству из нас не было еще и двадцати пяти. Что такое гражданская жизнь, мы давно забыли. Для нас величайшей роскошью был приличный сортир на каком-нибудь холмике под открытым небом.
IV
Две танковые роты стояли в боевой готовности на виа ди Порта Лабикана.
Из темноты доносились хриплые крики: «Sbrigatevi, per Bacco!» [70] , и испуганные люди выпрыгивали из крытых грузовиков. Вся местность кишела сотрудниками СД [71] и их итальянскими прихвостнями; лаяли злобные собаки; плакали дети; маленькая девочка уронила куклу; старуха споткнулась; удары кованых сапог обрушивались на всех без разбора; массивные двери товарных вагонов закрыли и заперли цепями; паровоз выпустил пар.
70
Быстрее, черт возьми! (ит.). — Прим. пер.
71
Sicherheitsdienst (нем.). — служба безопасности. — Прим. пер.
— Черт возьми, — воскликнул наш музыкант. — В каждом вагоне столько людей, что сесть негде.
— Не бросить ли несколько гранат в этих тварей из СД? — с надеждой спросил Малыш.
— Это ничего не даст ни нам, ни арестованным, — гневно пробормотал Старик.
— Когда брали варшавских евреев, было гораздо хуже, — сказал Порта. — Здесь не пользуются плетьми, только сапогами.
— Почему они не убегают? — удивленно спросил «Барселона» Блом. Подтянули еще несколько товарных вагонов и стали загонять в них молчаливых людей.
— Их всех собираются убить? — спросил трубач, служивший раньше в СС.
— Можешь не сомневаться, — ответил Хайде с грубым смехом. — Отравят газом в Польше.
— Но люди не могут обращаться так со своими собратьями, — наивно пробормотал Старик.
— Неужели ты не знал, — иронично спросил Порта, — что венцом творения является эта тварь, человек?
В ту ночь римских евреев депортировали. Две танковые роты немецкой армии охраняли их погрузку на римском вокзале.