Дьяволы Фермана
Шрифт:
— Ферман?
— Он самый.
Я хотел спросить, откуда он взял мой номер, как тут же понял: я же сам его дал.
— Сдается мне, ты решил кинуть нас, большой человек с Мэд-авеню. Сдается мне, что я — и Джет, и Шнобель, и Ровер, и Джимми Джаз — придем и переломаем тебе все кости.
— Кинуть? — переспросил я, сдерживая дрожь в голосе.
— Ты дал нам слово. Хочешь сказать, что не собираешься выполнять обещание?
— Я все отлично помню. — Я попытался изобразить искреннее возмущение, хотя, по правде говоря, уже позабыл о Фермане
— Почему ж до сих пор не взял нас в дело?
— Слушай, Ферман, — сказал я, — ты, я боюсь, ничего не смыслишь в рекламном бизнесе, и в этом нет ничего странного. Так вот: я и не думал вам лгать. Постарайся понять, что это не такое быстрое дело. От написания сценария ролика до воплощения его на экране проходят недели, а иногда и месяцы.
— Но прежде рекламу нужно снять. Так?
— Да. Однако этот процесс сам по себе может занять несколько недель. А иногда и дольше, если касси не удовлетворяет ожидаемым результатам…
— Касси?
— Это жаргон, Ферман. Компьютерная модель рекламного ролика, показывающая, как будет выглядеть готовая реклама на экране.
— Ты собираешься позвать нас сниматься, да?
Я тихонько вздохнул и опять пробежал глазами текст на экране терминала. Если так пойдет дальше, я скоро присоединюсь к Весельчаку. Буду околачиваться в вестибюле и продавать снующим мимо людям вечные розы…
— Да, — сказал я.
— Угу. И когда же это будет, а, Боддеккер? То есть что я хочу сказать… Мне-то это по фигу, сам понимаешь. Парни хотят знать. Они подозревают, что ты нас дуришь.
Самое лучшее, подумал я, это назначить им встречу и пригласить отряд полиции, чтобы те забрали сопляков, едва они приблизятся к двери. Эта мысль молнией пронеслась у меня в голове и исчезла. Менее всего мне хотелось усложнять свою и без того непростую жизнь. Я снова посмотрел на экран и принялся вдохновенно лгать:
— Вообще-то говоря, я думаю, это займет не так много времени, Ферман. Я как раз работаю над вашим роликом.
— Нашим роликом? — переспросил он почти заискивающе.
— Ну да. Само собой, я не собираюсь рекламировать вашу банду, — фыркнул я. — Я собираюсь позвать вас на съемки рекламы… Рекламы одной такой штуки…
— Какой штуки?
— Пока что не могу тебе рассказать. Но уверяю тебя: это по-настоящему большой проект… — И здесь я не преувеличиваю, подумалось мне. — Вдобавок это не социальная реклама и не имеет никакого отношения к геморрою.
На том конце провода повисло молчание.
— Ладно, — наконец сказал Ферман. — Я позвоню тебе через неделю. Или около того.
— О боже, нет, — выдавил я. — Мы пока только обдумываем проект…
Вся эта беготня вокруг «Наноклина» должна занять не более месяца. Я велел Ферману позвонить ровно через четыре недели. Вот тогда я его и приглашу. А копы уже будут наготове.
— Заметано, — сказал он.
— А если вы понадобитесь раньше, то я знаю, где вас найти.
— Лады. О, вот еще что, Боддеккер. Может, нам можно зайти пораньше? Поглядеть, как продвигаются
Я рассмеялся. Пусть они лучше потратят это время на поиски адвоката.
— Нет, — сказал я. — Подождем. У нас полным ходом идет работа над проектом. Если сочтем, что он достоин воплощения, Пембрук-Холл пригласит вас.
— Ладно, — сказал Ферман. — Хорошо. — Еще одна пауза, а затем… — Ты ведь не врешь нам, а, Боддеккер?
— Это правда, клянусь могилой мамочки.
— Лады. Потому что если врешь, то мы с ребятами переломаем тебе кости.
— Дело верное, — сказал я. — Расслабься. Будь на связи.
— Хорошо, — сказал Ферман и положил трубку.
Несколько секунд я сидел в неподвижно, созерцая телефонный аппарат и давясь от смеха. Я переиграл их даже не единожды, а дважды. А в третий раз нанесу финальный удар. Отправлю их всех в тюрягу. Интересно, что скажет об этом Робенштайн? Я стану героем…
Впрочем, все мое победоносное настроение улетучилось, едва я взглянул на терминал. Мне еще предстояла тяжелая битва. Сражение с «Наноклином».
— Так, — сказал я компьютеру. — Стираем все видео. — Экран мигнул, милосердно убрав написанные мною идиотские фразы. — Начнем с аудио. Диктор говорит…
— Мистер Боддеккер, — объявил феррет. — Я собрал информацию относительно универсального человеческого опыта, которую вы запросили.
— Отлично. — Я нетерпеливо вздохнул. — Давай посмотрим, что там у тебя.
— Я готов, — сказал феррет. — Начинаю изложение.
— А ты не можешь дать краткую выжимку?
— Блоки информации разбиты на категории, мистер Боддеккер, и категорий достаточно много. Сперва идет восприятие первого порядка, как-то: появление на свет, голод, боль, дискомфорт и…
— Пропусти это.
— Если отставить примитивную животную шкалу и перейти сразу к интеллектуальному уровню, то следует начать с интимно-физиологических восприятий, усложненных…
— Короче, с секса.
— Именно так.
Я не мог придумать, как связать секс со стиркой — иначе как очень косвенным образом…
— Пропустить.
— Затем следует эмоциональная шкала. Она включает все — от потери горячо любимого человека вплоть до вполне объяснимого раздражения после нападения хулиганов. Впрочем, если хулиганское нападение предполагает серьезные последствия — вроде утраты части тела, — оно принадлежит уже к другой категории…
— Как можно ко всему этому привязать прачечную, феррет?
— Позвольте, я произведу быстрое сканирование. Прачечная…
И тут в мозгу у меня щелкнуло. Робенштайн и Ферман совместились в одной точке пространства и времени.
— Стой! — рявкнул я феррету так громко, что терминал отреагировал на слова и поместил их в центре экрана.
— Да, мистер Боддеккер?
— Что ты сказал? Последняя реплика?!
– «Да, мистер Боддеккер?»
— Не то. Перед этим. Ты сказал, что произведешь сканирование слова «прачечная» в аспекте универсального человеческого опыта… А до того?