Дьяволы

Аберкромби Джо

— Думаю, ушли, — пробурчала она. Снаружи воцарилась тишина, и она поднялась. — Надо двигаться…

— Не думаю, что смогу даже встать. — Брат Диас медленно вытянул ноющие ноги. — Здесь безопасно.

— Иш.

— Над головой крыша.

— Иш.

— В темноте мы только лажанемся.

— М-да… — Вигга снова опустилась рядом, и ему показалось, что она села ближе, чем прежде. Он вдруг осознал двусмысленность своих слов. Слышал ее дыхание. Мягкий ритм, каждый выдох заканчивался легким рычанием.

Она была дикаркой, это отрицать бессмысленно.

Татуировки-предупреждения для неосторожных. Он понял это еще в первую встречу: голая, в брызгах крови, рыгающая непереваренными кусками людей. Диас не знал, что безопаснее — отодвинуться или замереть. Но в тот момент безопасность не была главным в списке его желаний.

— Монахи… — задумчиво протянула Вигга, — у них же есть правила, да?

— Порой кажется, что только правила у них и есть.

— Насчет трахания женщин, например?

Брат Диас сглотнул. — Есть… определенный обет.

— Хотя, знаешь что? Загляни в бордель в дне пути от любого монастыря и найдешь там монахов больше, чем шлюх.

— Придется… положиться на твой опыт в этом вопросе.

Тишина сгустилась. — И, полагаю… — голос Вигги начался низко, но взлетел к концу фразы, — с траханием животных… та же херня?

Брат Диас с трудом сглотнул. — Это определенно… не приветствуется.

— Хотя опять же…

— Каждый служитель церкви отвечает лишь перед собственной совестью.

— Но… выслушай… — Воздух пропитался ее запахом, густым, почти удушающим в тесноте склада. Раньше он казался отвратительным, теперь — странным образом нет. — Как насчет… трахания того… — Она придвинулась ближе. — Что не женщина и не зверь… — По голосу он понял: она совсем рядом. — А нечто… — Пауза длилась вечность. — Среднее?

Она была чудовищем. Он видел, как она превращалась в нечестивый кошмар, предаваясь кровавой оргии. Проклятое исчадие, которое Церковь преследовала, осудила и заточила ради блага человечества. Но сосредоточиться на этом было невозможно. Невозможно думать ни о чем, кроме узкой полоски теплого, трепетного мрака между ними, наполненного ее жаром и кисло-сладким запахом.

И еще — о крови, что стремительно прилила к члену.

— Я не знаток законов, это да… — пробормотала Вигга, и он услышал скрип. Она поставила ладонь на пол рядом с ним. — Но как думаешь… может, я нашла… — Еще скрип. Вторая ладонь легла с другой стороны. — Лазейку?

Боже, она почти прижалась к нему. — Вигга… прошу, — прошептал он, зажмурившись, хоть толку от этого и не было. — Даже если нет… прямого запрета на… — Он сам не верил, что произносит это. — Связь с оборотнями… это было бы… неправильно. Так неправильно. Невероятно неправильно, во всех смыслах.

— Нет, — прошептал он. Он должен был быть непоколебим, как Святой Евстахий, искушаемый всеми земными соблазнами, но обративший лицо к Господу. — Нет, — повторил он. Она была убийцей, зверем, дикаркой, чудовищем. Он просунул руку в узкое пространство между их ртами, прикоснулся пальцем к ее губам, мягко отстраняя. — Ответ должен быть отрицательным.

Он

услышал, как Вигга вздохнула. Почувствовал тепло ее дыхания на кончиках пальцев. — Ладно. — Ее волосы щекотали его шею, когда она откинулась на пятки. — Никто не станет тебя принуждать, брат Диас. Но… если передумаешь… моя лазейка будет ждать в любое…

— Нахуй! — прорычал он, вцепившись ей в затылок и притягивая обратно. В темноте промахнулся, давно не практиковался, сначала поцеловал в нос, но быстро нашел губы.

Он лизнул ее острые зубы, а она ответила поцелуем, рыча и покусывая.

Флакон с кровью Святой Беатрикс ударился ему в грудь, словно умоляя в последний раз. Он яростно швырнул его через плечо.

Это было абсолютно неправильно, глубоко отвратительно, полностью запрещено. Она была чудовищем. И он не мог удержаться.

— Нахуй… — прорычал он, впиваясь пальцами в ее волосы, притягивая ближе. — Все.

Глава 41

Что Нельзя Изменить

Дверь поддалась с одного удара и со скрипом распахнулась на скрипучих петлях.

Санни не смогла сдержать жалобного всхлипа, когда Алекс перекинула ее руку через плечо и приподняла. Они, спотыкаясь, переступили через мокрый порог, словно смертельно раненный четвероногий зверь, мелодраматически заползающий в нору умирать.

— Говорила же, — пробормотала Алекс, оглядываясь, — здесь никого нет.

— Удивительно, — прошипела Санни, — при таком уюте.

Полуразвалившийся сарай. Судя по запаху бойня или конюшни. Давно заброшенные. Задняя стена была каменной, остатки какого-то древнего строения, остальное сколочено из покореженных досок. Клочья древней паутины колыхались на холодном сквозняке. Дождь стучал по крыше, пробиваясь сквозь дыры.

— Я и похуже ночевала, — Алекс потащила Санни в самый сухой угол и начала опускать на грязную солому.

— Осторожно, — процедила Санни сквозь зубы.

— Я осторожна, — прорычала Алекс, дрожа от напряжения.

— Осторожно! — хрипло повторила Санни.

— Я осторожна! — зарычала Алекс, потеряла равновесие, и они рухнули вместе.

Санни лежала на колючей соломе, в душной темноте, стараясь дышать не в полную грудь. Алекс оказалась сверху, упершись руками в пол. От нее пахло потом, страхом и дымом горящего городка, название которого они так и не узнали.

— Надолго оставаться… — прошептала Санни, — не стоит.

— Если только всех не перебили в том городе, — Алекс поднялась на колени.

— Думаешь, нам так везет?

— Судя по прошлому, нет. Как ребра?

— В порядке, — прошептала Санни. — Если не дышать.

— Может, посмотреть?

— А что? У тебя целебные глаза?

Алекс замигала ресницами. — Немножко есть.

Санни медленно приподняла рубашку. Алекс коснулась ребер, очень осторожно, морщась в сочувствии. Прикосновение было легким, щекотливым — Санни вздрогнула. Люди редко касались ее. Точнее, редко нежно.