Дыхание Голгофы
Шрифт:
– А «энто» дело нам не набьют? – весело заметил я. – У медиков есть правило «не навреди».
– Хо-хо-хо, - живо изваял мне слуховую фигуру тесть. – Испугал мужик бабу… Я, капитан, еще и не такие пули отливал. Ну, ты свое дело сделал – жди готовенького. Только меня не это смущает… - Тут Сергей Сергеевич сделал немыслимо длинную паузу. – Держава наша как бы не окочурилась. Ладно не по проводу. Будь здоров.
Тесть положил трубку, а я свою еще какое-то время держал в руках. На душе вдруг стало тревожно.
… Моя клиентура растет день ото дня. Это определенно ответственно, просто юридически никакой страховки нет. Все не доходят
С Анютой наступила полоса каких-то необязательных обязательств. Мое новое профессиональное качество Анюта оценила после первых же сеансов «массажетерапии». И не беда, что потом каждый такой прием заканчивался близостью. И тут вряд ли только я был инициатором. Но всякий раз после такого «сеанса», я ловил себя на том, что первоначальный изыск отношений уже потерян, а на одном ожидании чуда далеко не уедешь. Просто моя душа, как, впрочем, и вся моя суть находились еще в цепких «лапищах» бывшей. И я иной раз ловил себя на том, что такая роль мученика мне нравится. Наверное, блажен ждущий чуда. А с Анютой все так понятно, так прозрачно и так обыкновенно. Летом на выходные она приезжает ко мне на дачу. Мы готовим в четыре руки еду, малость копаемся на участке, а потом постель. И так, кажется, будет всегда. Однажды ночью меня разбудили ее рыдания.
– Что с тобой?! – испугался я.
– Может, я больная? Почему я не беременею, Гавр? Я очень хочу ребенка. Ты бы женился на мне, если бы я забеременела?
Я молчу. Мы уже обсуждали эту тему, и она знает мой ответ. Но ей хочется слышать еще и еще.
– Конечно. Но дело не в этом. Сходи к гинекологу, - отвечаю и прижимаю ее к себе.
– Да была я у гинеколога. Была. Все нормально. Ни в чем я не виновата – ты не хочешь.
– Дорогой, глупый мой человечек. От меня ничего не зависит. А может тебе сменить партнера? – неудачно шучу я и, кажется, отпираю ящик Пандоры… И вскрики, и брань, и всякие обидные словечки, и… любовь. А после шторма отчаянный штиль.
– … Просто я вам надоела, капитан. Я все понимаю. Мы устали друг от друга… Ждать, опять ждать. Ну когда ты будешь другим? Когда? – бросается она мне на грудь.
– Скоро, - шепчу я, но не ей – себе. Она права. Но что я могу сделать. А вдруг? Этот звонок Гали?!
– Вот ты даже сейчас думаешь о ней, - ловит меня Анюта. – И, пожалуйста, не отрицай! Женское чувство не обманешь. Как раз таких стерв и любят безумно.
– Хорошо. Сегодня же пойдем в ЗАГС. Вот только дотянем до рассвета, - психую я.
– Зачем? Не надо глупостей, - усмехается Анюта. – Получается, я как бы милостыню выпросила. В
– На новую встречу? – подхватываю я.
– Нет. На то что ты, наконец-то, вырвешь ее из сердца… И не надо больше слов, капитан, - пальчиком перекрывает мои губы Анюта, и я чувствую впервые за все время наших встреч тупую боль в сердце…
… Конечно все свободное время я отдаю даче. Пришлось освоить не только огородный инструмент, но и плотницкий, разумеется не без «краткого курса» Пахомыча. Анюта тоже втянулась – у нее ответственный участок - плодовые деревья. Иногда на дачу приезжает с Эльвирой тесть. Он звонит мне заранее, как бы заказывает. Конечно он знает о том, что я встречаюсь с Анютой – об этом я ему сказал однажды при встрече в «нечаянном» разговоре и, по-моему, на его челе не трудно тогда было прочесть ревность. Он, как и я, не верил в перспективу отношений Галины с профессором, тем более, что юридический аспект, то есть, акт бракосочетания дочери задерживался. Муж-профессор по сути своей оказался «приходящим». Но ей-Богу, состыковывать Анюту с бывшим тестем, а тем более - с язвочкой Эльвирой, мне не хотелось. Поэтому приезд этой парочки я принимаю как историческую неизбежность, изо всех сил рисую на своем лице радость гостеприимства и не скуплюсь на угощения. Благо, теперь у меня появилась возможность отовариваться в «закутках» власть имущих. Ну, а широкое застолье по-русски, как известно, легко зажечь, потушить трудно. Конечно, самое актуальное – разговоры о политике на ближайшую и далекую перспективу. И тут я на правах статиста – потому как ее величество молодка Эльвира - «глас народа», ну, а полковник запаса, само-собой, приближенный к партийным и прочим верхам - гвоздь программы. В последний свой приезд Сергей Сергеевич выдает новость:
– Я так думаю, скоро наш Союз лопнет, как мыльный пузырь.
Я от изумления аж подскочил на стуле. Это от кого я слышу?!
– Не понял?..
– Ну ты глаза не таращ. Твой Афган нас доконал. И не только. На этот раз международный империализм нас крепко взял за горло. Тут в нашем ведомстве был лектор из ЦК. Со свежей информацией. Такое поведал. Но главное - баррель нефти уронили до отметки в тридцать долларов. А так как наш промышленный потенциал замешан на стоимости нефти, надо полагать, какой получим в итоге бюджет. Какие уж тут прилавки, социальные программы и прочая лабуда. Как когда-то сказал наш незабвенный Ильич - за любой политикой государства стоит его экономика. Я не удивлюсь, что следом за выводом войск из Афгана мы уйдем из Европы.
– Ох, господи, какие страсти? – ухмыльнулась Эльвира. – Так было б все хренового, не летали бы в космос. У вас мужиков две темы - политика и бабы. И в той и другой вам кажется - вы ассы.
– Не понял, Эля, ты на что-то намекаешь? – сморщил лоб тесть.
– Уж лучше бы вы водку пили, - сказала Эльвира и странно так постригла глазками в мой адрес.
Но тупо пить водку и молчать не получается. Просто мадам Эльвира вытряхивает себя из-за стола, мы остаемся одни и разговор возвращается на круги своя.
– Вот мы дружно приветствовали Горбачевскую перестройку и гласность. Так? – спрашивает вдруг меня Сергей Сергеевич.
– Ну да. Я не понял, что перестроили, но трепа сколько угодно.
– Во-во. Конечно, с сухим законом Горбачев поторопился. Благими намерениями сам знаешь… Это на русскую-то душу?! А в остальном курс на открытость - разве плохо?! Про репрессированных вспомнили. Солженицын нынче национальный герой. И где-то Сахаров. А сталинских соколов дружно предали анафеме. А кто войну выиграл? – заводится тесть, вот-вот глаза из орбит вылезут. И вдруг переводит дух. – Нет у русского народа терпимости. Из крайности в крайность. Эх!..
– Уже был в России один чудак с оттепелью. Тоже о репрессиях вспоминал. И где он?! Только воду мутят, вожди хреновы. Чует мое сердце, что скоро от нашей великой Родины пшик останется… А дальше, как в Писании: и засеется земля гадами...