Дыхание грозы
Шрифт:
— В чем это выражается? — ухватился за последние слова Галенчик, подняв голову.
Кудрявец оглянулся: Галенчик требовал сурового, смелого ответа.
— Он, товарищ Апейка, очень добрый… — Кудрявец хотел скрыть неловкость, отвернулся в сторону зала, заговорил неестественно громко. Мы живем в великое, но суровое время. Нас окружают и справа и слева враги, и нам надо быть бдительными и беспощадными. Нам нельзя попустительствовать, быть добрыми. Нам надо быть беспощадными.
Чтоб враг на расстоянии нас боялся, чувствовал нашу непоколебимость…
— Чего же он, товарищ Апенька,
— Он добрый, по-моему, просто… от природы… — сказал Кудрявец.
— От природы!.. Смотря что понимать под этой природой! — Галенчик насмешливо, блестяще-холодными глазами повел по залу. — При-рода разная бывает!..
— Родился такой…
Галенчик очень выразительно: наивное дитя! — покачал головою. Кудрявец снова заговорил, сначала неловко: Апейке были видны красная щека и красное ухо; потом — смелее, громче, как бы стараясь вернуть себе достоинство. Уже резко напал на Длейку за то, что встал на защиту бывшего офицера Горошки, добивался восстановления его на работе; потребовал, чтоб Апейка немедленно порвал всякие связи с братом; проявил и тут принципиальность.
С пафосом закончив свою речь, он хотел бодро сойти со сцены, но Галенчик задержал его:
— Что вы предлагаете в отношении товарища Апеньки?
— Я предлагаю!.. — звонко и бодро сказал Кудрявец, невольно взглянув на Башлыкова, как бы спрашивая совета. — Я предлагаю, — повысил голос Кудрявец, скрывая неуверенность, — указать товарищу Апейке… что он должен окончательно порвать со своими родственниками всякие связи!.. На посту занимать твердую классовую, большевистскую линию!..
— А как вы считаете — можно оставить товарища Апеньку в рядах членов КП(б)Б?
"Вон как!" — не столько удивился, сколько отметил про себя Апейка. Уже давно чувствовал он, что угроза таится там, где Галенчик, ждал оттуда опасности. Из-за этого он меньше, чем следовало, удивлялся тому, как вел себя Кудрявец. Он просто открывал для себя новое в характере Кудрявца. Удивленно заметил на затылке Кудрявца пот: "Нелегко парню…"
— Я так думаю, — не выдал слабости Кудрявец. — Надо, чтобы товарищ Апейка дал слово. Что он в дальнейшем будет твердо вести большевистскую линию. Во всем. Предупредить его.
Еще Кудрявец не дошел до места, как из рядов вскочил, быстро направился к сцене Гайлис. Худощавый, жилистый, в расстегнутой шинели, взбежал на сцену, круто повернулся к залу.
— Нельзя так, товарищ Кудрявец! — зазвенел высоко, остро голосок. Нельзя! Ви — молодой большевик! Ви здесь как представитель молодежи! Ви должны показывать пример всей молодежи! Надо иметь свей характер! Свой твердый принцип!
— Я говорил принципиально! — встал, крикнул из зала Кудрявец.
— Ви говорили без принцип! — обрезал его Гайлис — Ви говорили принцип: "Чего изволите"! Вот какой говорили ви принцип!..
— Товарищ Гайлис! — уверенно,
— Я не зажимаю рот! Но надо говорить правду! Говорить не оглядываясь!
— Не забывайте, где вы находитесь. Не забывайте, что вы на заседании комиссии по чистке.
Белый постучал карандашом по графину, тоном приказа остановил: "Товарищ Галенчик!" Галенчик глянул недовольно, но умолк, стал что-то писать в блокноте.
— Я не забываю, что тут идет чистка. Тут решается судьба товарища Апейка. И надо говорить честно. Даже если это режет некоторым ухо! Надо говорить правду, товарищ Кудрявец!
— Говорите о товарище Апейке, — попросил спокойно Белый.
— Это тоже имеет отношение к товарищу Апейка. Товарищ Апейка настоящий большевик. Действительный.
Чуткий, умный и принципиальный. Он глубоко понимает политику большевистской партии. Он все силы отдает, чтобы партийное дело побеждало. И ночи и дни работает для партии. Он не боится, как некоторые, ездить в самые глухие села. В болото и в лес не боится лезть. Он — всюду, где живут люди. Он понимает и любит людей. И люди любят его.
Его не любят только нехорошие люди, которые хотят его запачкать! Кивают на брата! Но он с братом не имеет ничего братского! Он брат всем трудящимся людям, а не мироеду.
С которым родился вместе случайно!..
Увлекшись, рассказал горячий латыш, как помогал Апейка строить школу в Мокром, прокладывать дороги, как приезжал даже на луг организовывать колхоз в Куренях; остановился вдруг, коротко, решительно заявил снова, что товарищ Апейка — "действительный, настоящий большевик". Уже сойдя со сцены, снова повернулся к комиссии:
— А вам, товарищ Галенчик, не надо подсказывать другим, что говорить. У каждого есть своя голова! Свой ум. Ясно?
Не ожидая ответа Галенчика, решительно пошел в зал под одобрительный говор, звучные хлопки Никогда за все годы не перебирали так жизнь Апейки, как в этот вечер. Вспоминали, спорили, поправляли друг друга, говорили, кричали до хрипоты. И дымили, дымили самокрутками: дым висел над людьми тучею. Почти не закрывали дверей, часто открывали окна, чтоб вытягивало дым, — тогда чувствовали, как по ногам ползет холодок, холодок темной осенней ночи. Люди то входили, то выходили, толпились в сенях, под окнами. К полуночи немногие ушли, но в зале было и теперь почти полно. Чем дальше, тем чаще начали выкрикивать, что пора кончать об Апейке, все ясно, однако Белый не слушал, дал высказаться всем.
Уже далеко за полночь председатель спросил у членов Комиссии, нет ли у них вопросов.
Зал снова смотрел на Галенчика. Тот, сдвинув суровые брови, минуту думал, прежде чем показать свои права и власть. Давно ли виделись с браком? В каких отношениях вы с бывшим учителем и офицером Горошкой? Какие отношения у вас с кулаком Глушаком? Внутренне подготовленный к тому, что от Галенчика можно ожидать всего, Апейка отвечал настороженно, вдумчиво; не возмущался, что, слушая его, Галенчик недоверчиво кривит губы. Апейку поддерживали и разумное внимание Белого, и сочувствие зала.