Дыхание скандала

Эссекс Элизабет

— Браво, — сказал он, оказавшись рядом. — Красивая работа.

Антигона чувствовала, как на ее лице расцветает ответная улыбка.

— Спасибо.

Хотя больше никого ее поступок не позабавил.

— Негодная! Что вы наделали?! — Матрона в тюрбане театрально распростерлась рядом с мистером Стаббс-Хеем, как сопрано, умирающее по ходу оперы. — Ах, мальчик мой дорогой, что она с тобой сделала?

— Научила его манерам, — инстинктивно ответила Антигона.

Инстинктивно, но несколько неблагоразумно.

— Манерам? — драматическим эхом отозвалась дама. —

Ах вы гадкая маленькая… девчонка! — Судя по ее тону и дружному вздоху гостей, она с таким же успехом могла употребить слово «блудница».

Матрона явно мамаша мистера Стаббс-Хея и, судя по сосулькам бриллиантов, свисавших с обширных сугробов ее груди, обладает значительным состоянием. И, несомненно, влиянием.

Продубленный ветрами рыцарь двинулся помочь лакеям унести бесчувственного мистера Стаббс-Хея. Антигона понимала, что ей понадобится серьезное подкрепление.

Повернувшись, она заметила, как мать поднимается с кресла, драматически прижав руку к горлу, и делает шаг вперед, а лорд Олдридж, стоявший в стороне от танцующих, в то же самое время отступает и потом совершенно отворачивается.

Это интересно. Оказывается, ее нареченный — не рыцарь в старинных латах.

По крайней мере она, похоже, нашла, хоть и против собственного желания, эффективный публичный способ убедить лорда Олдриджа, что она ему не подходит. Пока Антигона стояла над распростертым мистером Стаббс-Хеем, потирая горевшие костяшки пальцев, сплетни уже начали свое дело, в клочки раздирая ее репутацию. Даже провинциальное гемпширское общество так поднаторело в искусстве клеветы, что не успел закончиться контрданс, как репутация Антигоны целиком и полностью переменилась. Полминуты назад она была всего лишь обычной милой девушкой в скромном муслиновом платье, занявшей свое место в танце среди разряженной в шелка и атлас местной аристократии, а теперь она, похоже, становится, по модному выражению, «безумной, безнравственной и опасной» особой, с которой не стоит знаться.

Антигона была весьма довольна собой.

Это продолжалось лишь краткий миг. Эйфория от преподанного достопочтенному Джералду Стаббс-Хею урока держать руки при себе и радость от охлаждения страсти лорда Олдриджа уже начинали таять под взглядом матери, которая, вопреки ожиданиям Антигоны, смотрела на нее не как ангел-хранитель, а как Медуза Горгона из греческого мифа — «страшно глядящая, окрест которой и Ужас и Бегство». [6]

— Мама, я объясню.

Мать оборвала ее резким взмахом руки.

6

Гомер. «Илиада», песнь XI, пер. Н.И. Гнедича.

— Молчи, скверная девчонка, — прошипела она. — Никогда такого позора не испытывала.

— Мама, ты должна понять, он трогал меня…

Взгляд, мрачный и неумолимый, как яд, удержал Антигону от дальнейших слов.

— Конечно, он тебя трогал. Это танец, Антигона. Его так танцуют. — Мать крепко схватила ее выше локтя и потащила в

сторону, оставляя позади единственного защитника Антигоны, ее загорелого рыцаря.

— Нет, его не так танцуют. — «Они что, все разум потеряли? Ни у кого глаз нет?»

— Довольно. — У матери не было ни капли иронии младшей дочери. — Молчи. Больше ни слова, — скомандовала она осипшим от напряжения голосом, подталкивая Антигону к леди Баррингтон.

Встав, хозяйка дома окинула Антигону взглядом столь же холодным и неприятным, как зимний дождь со снегом, потом повернулась и вышла из бального зала с тяжелой грацией большого корабля, разрезавшего спокойные воды. Антигоне, у которой не было возможности создать новую скандальную сцену, не оставалось ничего другого, как последовать за леди Баррингтон и матерью в волнах позора, который они продолжали изливать на нее.

Но Антигона чувствовала себя неуязвимой, как утка в воде. Скверно, что ее назвали в честь героини греческой трагедии — идея ее покойного ученого отца, — но это еще один повод оказаться впутанной в трагедию.

— Это просто нелепо. Мистер Стаббс-Хей лапал меня.

— Тише! Ты хочешь, чтобы тебя весь мир слышал? — Мать тащила ее из бального зала в коридор, подальше от любопытных ушей.

Антигона остановилась и высвободила локоть из цепких пальцев матери.

— Меня не волнует, кто меня слышит. Я не стыжусь, что защитила себя. Ты хотела бы, чтобы я страдала от его грубого внимания?

— Да, — настаивала мать. — Ни одна приличная леди…

— Он схватил меня за зад… — Антигона воздержалась от вульгарных выражений. Сделав вдох, чтобы успокоиться, она попыталась снова: — Он лапал меня ниже спины, мама.

— Не имеет значения, что он делал! — изрекла леди Баррингтон. — Ни одна юная леди из хорошего общества не станет действовать в такой манере, независимо от провокации.

От возможного причисления к плохому обществу, мама, судя по виду, готова была лишиться чувств.

— О нет, миледи, — прошептала она. — Ведь нет?

Леди Баррингтон утвердительно кивнула головой.

— Мистер Стаббс-Хей — джентльмен из весьма уважаемой семьи, а его мать — кузина одной из патронесс «Олмака».

— Ох, мэм, это слишком, — перебила Антигона. — Возможно, он из весьма уважаемой семьи, но он не джентльмен, уверяю вас. Он…

— Его семья живет в Хейбанк-Мэноре сотни лет. Это старая, процветающая, уважаемая семья, — продолжала леди Баррингтон. — Влиятельная семья.

— И влияние компенсирует его крайнюю неспособность держать руки при себе и вести себя как джентльмен?

— Антигона, — предупредила мать. — Не забывайся.

— Я прекрасно помню свои способности, мама. Именно поэтому мистер Стаббс-Хей оказался на паркете.

— Довольно, юная леди. — Леди Баррингтон от отвращения так поджала губы, что они побелели. — Я достаточно от вас наслушалась. — Она повернулась и надменно посмотрела на маму, в ее тоне звенел лед: — Вам лучше учесть мои слова, миссис Престон, если вы надеетесь спасти то, что осталось от репутации ваших дочерей после этой пагубной выходки.