Дыхание в басовом ключе

Orbit без сахара

– Почему? – удивилась я столь странной реакции.

– Потому, что Алек в префе валенок валенком, – непонятно объяснил рокер, довольно щуря свои подведенные глаза. – Да и Романыч тоже. Ленка, правда, ничего, но не лучше меня. Да сегодня просто мой день!

– Почему? – повторила я, как заведенная, так как он все это время продолжал держать меня за руку, удерживая так близко к себе, что я ощущала тепло, идущее от его тела.

– Ну, как почему? – чуть наклонился он ко мне. – Тебя нашел. Кстати, не будешь отвечать на телефон,

я тебя лично отшлепаю. Пожалуй, – сделал он вид, что задумался, – я это, пожалуй, в контракт внесу.

– Только попробуй! – пискнула я.

– Проблему с ударником решил, – Шес наклонился еще ниже, чуть тяня на себя мою руку. – Достойного противника для партии в преф нашел. Кстати, это я не о тебе, – теперь его лицо нависало буквально сантиметрах в пяти от моего. – А о тебе – вот это.

– Что?.. – начала я, но тут его теплые и мягкие губы коснулись моих. Нежно, аккуратно, неторопливо, лишь обозначая прикосновение. И прежде, чем я успела сообразить, что происходит, он отстранился и выпустил меня.

– Картишки? – озорно подмигнул от двери, и вышел из кухни.

А я продолжала стоять, едва касаясь дрожащими пальцами собственных губ и с удивлением понимая, что не могу двинуться с места. У меня в буквальном смысле подкашивались ноги, как у жеманных и истеричных героинь ненавистных мне дешевых женских романов.

Сладкая ложь

Держит костлявой рукою за горло.

Чувствуешь? Снова дыхание спёрло.

Тихо, не трожь!

Голову склонишь, как будто покорно.

Сделаешь всё, чтобы было не больно.

Мелкая дрожь

Пальцы трясёт так открыто упорно.

Выдох, и вновь улыбнёшься притворно.

Сладкая ложь.

Сходишь с ума.

Мчишься навстречу безумным идеям,

Предпочитая секунды неделям,

Но, пустота

Встретит тебя по подвалам и кельям.

Низкий поклон и привет лицедеям.

Свет из окна

Снова поманит, едва пламенея.

Сам виноват, но всё ищешь злодея.

Сходишь с ума.

Переписать.

Жизнь изменить, перепутав все строчки.

Скобки, тире конвертировав в точки.

Перелистать

Полные лживой надежды листочки,

Выбросив к черту пустые кусочки.

Нет, не достать.

Что остаётся? Обрывки и прочее.

Ставить опять и опять многоточие.

И продолжать.

Продолжать.

Продолжать...

Шес тихо пел, с профессионализмом крупье казино тасуя колоду одной рукой и сдавая карты. Ленка, упершись точеным подбородком в сложенные на столе руки и закрыв глаза, слушала его. Романыч и Алек о чем-то яростно спорили, склонившись голова к голове на другой стороне стола. Я медленно цедила кальвадос из предложенного приятелем бокала и пыталась разобраться в своих чувствах. Ни черта у меня не получалось, если честно.

Алек был тут, рядом, абсолютно точно заинтересованный в более тесном знакомстве со мной, чем картежная партия

на дому у общих друзей. И мне это нравилось. Мне бы этого тоже хотелось. Но, если верить его звездному родичу, у него была девушка. Вполне реальная, красивая и уверенная в себе. На пути которой я становиться не собиралась. Не дело это, влезать в чужие отношения и становиться либо той, из-за кого они рухнут, либо же той, с которой утешатся и выбросят за ненадобностью.

Но могу ли я верить тому, что сказал мне Шес? Ведь у него, похоже, в этом деле свой интерес.

Шес...

Его внимание льстило. Его внимание тешило самолюбие. Его внимание притягивало, как магнитом, и одновременно пугало. Своей настойчивостью. Своей уверенностью. Да и самим фактом того, от кого оно исходит. Я абсолютно точно не собиралась наступать на эти грабли во второй раз. Мне вполне хватило Кирилла и того, чем закончилась та попытка строить отношения с человеком, лицо которого чаще украшает рекламные щиты, чем семейный фотоальбом. Но почему же губы так горели, почему хотелось притронуться к ним пальцами, вспоминая тот украденный на кухне поцелуй?

Я, кажется, начала запутываться...

====== Глава 19 ======

От размышлений меня оторвал ударник, озорно сощурившийся и вопросивший пугающе невинным голосом:

– На что играем, детки?

– Нет-нет-нет! – тут же вскинулся Алек, заметив хищно блеснувшие глаза Боженовой. – Я с ней, – обвиняющее ткнул он пальцем в ее сторону, – на раздевание больше не играю!

– Чё так? – поинтересовался Шес, продолжая все так же тасовать колоду одной рукой, разложив ее на столе, как крупье в казино.

– В прошлый раз, – пояснила моя голубоглазая мечта, – я ушел отсюда в одних боксерах и запонках.

– Повезло тебе, фраерок, – мило улыбнулась Ленка, – что я запонки не заметила!

– А где они, пардон за любопытство, были? – подключился Романыч. – Я ведь точно помню только белые кеды, кстати, милостиво одолженные тебе моей женой из честного выигрыша, и голубые в синюю крапинку труселя.

– Эти, как ты изволил выразиться, труселя от Ли Купер, – скосился на него Ал, – помнишь не только ты, но и тот пост ГАИ, что остановил меня на проверку документов. Так что на раздевание я больше не играю!

– Так то ж тогда, – вновь вставил свои пять копеек с трудом сдерживающий смех ударник Рельефа. – Но сегодня-то с тобой я!

– Ага! – выставил раскрытую ладонь в его сторону Алек в отвергающем жесте. – А это значит, что уйду я даже без запонок! Нет уж, хренушки! Давайте на интерес?

– Нет уж, хренушки! – одновременно воскликнули Шес и Боженова, копируя его интонации.

– Кто играет в преферанс на интерес? – пояснила Ленка. – Это же, извините за тавтологию, не интересно!

– Может, на желание? – внес предложение рокер, закончив, наконец, играться с колодой и начав раздавать карты, снимая по одной здоровой рукой.