Дыхание в басовом ключе
Шрифт:
– Дэн с Леголасом! – авторитетно отрезал оказавшийся Артемом. Стыдоба – я их даже по именам не знаю. – А у Шеса вообще невеста есть!
– Ой, да ладно! – подключилась еще одна девчонка. – Эта ваша Борцова чьей только невестой не была. Виктория Владимировна, ну скажите им!
– Ну, насколько я знаю, насчёт Дэна и Леголаса это полный бред, хотя бы и потому, что Леголас жуткий бабник, – разочарованный вздох с передней парты. – И про невесту мне тоже ничего не говорили, – а что, святая правда, между прочим... – Думаю, не стоит верить всему, о чем пишут в
– А расскажите что-нибудь настоящее? – попросили меня. Вот он, момент, ради которого все и затевалось.
– Настоящее? – сделала я вид, что задумалась. – Вы, например, знали, что Шес окончил консерваторию?
– Правда? А зачем?
– Что значит, зачем?
– Ну, он же и так классный ударник! Зачем ему какая-то стремная консерватория?
– А как бы он, по-вашему, стал таким хорошим ударником, если бы не учил все это, – я ткнула пальцем себе через плечо в доску, с расписанным на ней отрывком из “Щелкунчика”. – Большая сцена это вам не в подвале на гитаре бренчать.
– Так он что, тоже учил про эти ваши акценты? – ну надо же, слушали, оказывается.
– Ну, конечно. А как же по-другому?
– Это во второй строчке, да? – внезапно выдал Артем, неуверенно косясь на меня.
– Что во второй строчке?
– Ну, вы спрашивали, какие ноты будут мягче? Это там, где круглые скобки?
– Правильно, – получилось! Бог мой, получилось!
– А почему там скобки круглые, а внизу квадратные? – поинтересовалась Марина.
Я попыталась незаметно перевести дыхание. Ура! Они, наконец-то, слушают! Вот теперь можно вернуться к уроку.
– Квадратные скобки означают...
На мой следующий урок изволили явиться уже десять человек. Рекорд, если хотите. Который, впрочем, был тут же побит – на третьем их было двенадцать. И они не просто просиживали время. Они в самом деле выглядели заинтересованными. В начале каждого урока мы немного говорили о столичных рокерах, а потом, впервые с тех пор, как я преподаю в этой школе, учились. Знаете, какое это замечательное чувство – наконец-то ощутить, что ты что-то делаешь? Что-то даешь? А всего-то и нужно было, подобрать к ним ключик. Кто же знал, что ключик окажется басовым?
Домой я вернулась счастливая и окрыленная. Никто и ничто не мог испортить мне настроение! Я чувствовала себя, как после первого и, без сомнения, удачного свидания. Даже Олег обратил внимание и в изумлении понаблюдав минут пятнадцать, как я беззаботной бабочкой порхаю по квартире, со смешком уточнил:
– Так, он все же позвонил?
– Кто? – я, включив в плеере свою любимую композицию Снежного, вытащила один из наушников, чтобы слышать брата. Вообще-то, душа требовала врубить на всю громкость колонок и танцевать, но Даня уже спал.
– Темноволосый этот, из группы. Ну, со сломанной рукой.
– Тьфу на тебя! – никто не испортит мне настроение, никто не испортит... – Ты не поверишь. Сегодня в лицее...
Я, захлебываясь от восторга, пересказывала хихикающему Олегу события сегодняшнего дня, особое внимание уделяя предполагаемым интимным связям
– Дольная, ты дома? – раздался в ухе шепот Ромкиной жены. Я в недоумении уставилась на трубку стационарного телефона, из которой этот шепот и звучал.
– Нет. Я автоответчик.
– А Олег? – продолжил допытываться допотопный аппарат.
– Олег, что? Автоответчик или дома?
– Кто там? – рявкнул Олег.
– Т-с-с! Данька спит!
– О! Олежек дома! – обрадовалась Ленка, все еще, почему-то шепотом. – Руки в ноги и бегом ко мне!
– Зачем?
– В гости, Дольная! Давай быстрее!
– Какие гости, Лен. Я уже спать собралась...
– Какой спать?! – взвизгнула она и тут же перешла опять на шепот. – Ты мне обещала. Давай быстро, одна нога там, вторая уже здесь! И морду нарисуй покрасившее.
– Ох. Что ты уже задумала?
– Ничего, – ага, так я и поверила. – Коньячку попьем, в картишки перекинемся...
– А морду зачем рисовать?
– Для профилактики! Все, жду. Возражения не принимаются!
На самом деле дома мне делать было нечего, спать еще не хотелось, брат тоже, вроде, никуда не собирался. Так что против гостей я, в принципе, не возражала.
Тем более, Ленкино идиотское требование накраситься зарождало туманное подозрение, что каким-то образом ей удалось притащить к себе и Алека. Я была совсем не против такого хода событий. Совсем-совсем. Все мои предыдущие философствования на тему “оно и лучше” и “на нет и суда нет” были забыты и я, тешимая невнятной надеждой, через час уже стояла у входа в квартиру Боженовых, вся из себя при полном параде и даже с моим любимым киевским тортиком.
– Привет, родная, – обнял меня на пороге Романыч и, забрав жакет и сладкое, кинул в ноги тапочки. – Мы тебя уже заждались.
Ромка стоял рядом со мной, но из зала в глубине квартиры абсолютно отчетливо доносился мужской смех. Сердце сладко екнуло.
– Романыч, а кто у вас? – старательно разыгрываем безразличие.
– Да все свои, не переживай. Давай проходи, я пока тортик порежу.
Он уже ускакал в сторону кухни и тут я, шаря в потемках прихожей, куда бы приткнуть свои туфли, на что-то наткнулась. При ближайшем рассмотрении это “что-то” оказалось подозрительно знакомыми высокими шнурованными ботинками сорок последнего размера. Ах, ты ж... Мучимая смутными подозрениями, я осторожно заглянула в зал.
– Викто-о-о-рия! – вскинулась Ленка. – А я и не знала, что ты собиралась подъехать! Какое замечательное совпадение. И Алек вот тоже заскочил. Ты же знаешь Алека, да? Мы как раз собирались пульку расписать. Будешь с нами?
– Э... Привет... Да, буду, наверное, – попробуй, откажись тут.
Я во все глаза уставилась на подскочившего вдруг блондина, улыбавшегося мне во весь рот.
– Конечно, знакомы! – заявил он, направляясь в мою сторону с явным намерением ... Обнять? Поцеловать? – Ты еще помнишь про наш ужин? Я все телефоны оборвал. Ты чего не отвечала? У меня так комплекс неполноценности разовьется.