Дыхание земли
Шрифт:
Потом, набравшись решимости, вышла во двор. Братья терпеливо ожидали меня. Я отдавала себе отчет в том, что герцог, пожалуй, впервые увидит меня в одежде, которая не то что подчеркивает, но, по крайней мере, не затеняет мою красоту, и, честно говоря, ожидала его реакции, хотя бы взгляда. Но реакции, следовало признать, не было никакой. Герцог взглянул на меня так же холодно, как и прежде, и подал мне руку.
– Поедемте, сударыня. В Белых Липах нас ожидает священник и мои родственники. Там мы обвенчаемся.
Помолчав, он добавил:
– Вероятно, вам будет холодно.
Виконт пожал плечами.
– Если не найдется, пожертвуем своими ради удобства дамы.
Но мне было сейчас не до его иронии.
– Вы… вы сказали, что повезете меня венчаться в Белые Липы? – переспросила я настороженно.
– Да. Там есть приходская церковь, и все уже готово.
Я встревоженно переводила взгляд с одного брата на другого. С невероятной силой во мне вдруг проснулись все подозрения. Кто они такие? Приехали, и хотят увезти меня неведомо куда. Я сразу вспомнила все слышанные ранее рассказы о всяких самозванцах и брачных аферистах. Вот, например, известная Анжелика Кауфман, художница, поверила некоему графу, который оказался вовсе не графом и причинил ей массу неприятностей… А сколько еще было подобных историй?
– Господин дю Шатлэ, – сказала я решительно, – я ни шагу отсюда не сделаю, пока не стану вашей женой.
– Что это значит? – спросил герцог.
– Только то, что я не позволю вам увезти меня, пока не буду иметь на руках документа, заверяющего, что мы супруги. Поймите меня правильно, господин герцог. Я не могу уехать неизвестно куда, не имея никаких гарантий.
– Позвольте, что значит неизвестно куда? Я объяснил вам, как намереваюсь поступить!
– Вполне возможно, сударь, – проговорила я. – Но вполне возможно, что и нет.
Братья переглянулись. Герцог внешне оставался совершенно спокоен и владел собой, тогда как Поль Алэн буквально побагровел, услышав мои слова.
– Вы не смеете, мадам, – сказал он с яростью, – говорить так ясно, что не доверяете нам.
Я внимательно взглянула на человека, который вот-вот должен был стать моим деверем. Похоже, он горяч, вспыльчив и дерзок не в меру. Честно говоря, я все-таки предпочитала холодность и самообладание Александра.
– Сударь, – сказала я, обращаясь к Полю Алэну, – я не доверяю вам не больше, чем вы мне, поскольку мы видимся впервые.
Повернувшись к герцогу, я повторила:
– Я желаю венчаться здесь, сударь, или венчания вообще не будет.
– Это ваше условие?
– Да.
– Хорошенькое условие, – проговорил Поль Алэн. – Остается только представить, как отнесется к этому наш отец в Белых Липах. Вы, сударыня, обладаете удивительной способностью заподозрить людей в том, о чем они даже и не думали.
Герцог сделал лишь едва заметный жест рукой, и младший брат умолк, явно не высказав всего, что думал.
– Здесь есть поблизости церковь?
– Да, – сказала я, понимая, что он согласился. – Я проведу вас.
– Кто будет свидетелем с вашей стороны, сударыня?
– Моя горничная, Маргарита Дюпон.
Такой выбор явно был не по вкусу обоим братьям.
– Как вам будет
Я сделала знак Маргарите, и мы отправились в путь.
6
Мы шла по лесу в полном молчании. Даже обычно говорливая Маргарита, очевидно, из благоговения перед такими важными господами, умолкла. Герцог поддерживал меня под локоть – любезно, но не более. Поль Алэн шел сзади.
Дождь был готов сорваться в любую минуту, я уже ощущала, как падают мне на волосы отдельные капли. Тропинка среди кустарников была узкая, сырая и мягкая, вся в кочках – совсем рядом находилось болото. Воздух был так насыщен сыростью, что тяжело было дышать. Лес был мрачный и влажный. Все это навевало такое тягостное настроение, что временами я едва сдерживала слезы, хотя и понимала, что я уже не маленькая и герцог меня ничем не обидел.
Но он мне все равно не нравился… От него веяло холодом. Вот и сейчас темная тень от его высокой фигуры падала на меня, и я, честно говоря, вздрагивала от предчувствия чего-то недоброго.
– Это и есть церковь! – спросил он.
– Да. Часовня Святого-Бенедикта-что-в-Лесу.
Часовня была полуразрушена во время последнего набега республиканцев на эти края и, надо признать, выглядела даже немного жутко. Эти обугленные стены с сочащейся на них сыростью… В ту же минуту хлынул дождь, и мы поспешили под портик часовни.
– Вы выбрали отличное место для свадьбы, – едко заметил Поль Алэн. – Венчание в склепе! Бесподобно!
Герцог снова знаком остановил его.
– Меня интересует только одно, сударыня. Здешний священник, разумеется, неприсягнувший?
– Кем вы меня считаете, сударь? – ответила я вопросом на вопрос. – Вы полагаете, что дочь человека, которого расстреляли республиканцы, может венчаться у присягнувшего священника? – Помолчав, я решительно добавила: – Я сама поговорю с отцом Медаром. Подождите меня.
Пытаясь преодолеть некоторый страх, я вошла в часовню. Сыростью и холодом повеяло на меня. Я поежилась. И почти сразу же заметила силуэт отца Медара. Он, как обычно, был в ризнице. Там стоял большой сундук, на котором священник обыкновенно сидел, выслушивая исповеди. Сейчас, придвинувшись к свече и держа на коленях бумагу, он что-то писал.
Я пробормотала приветствие. Он улыбнулся.
– А, я рад видеть вас, мадам! Может быть, есть хорошие новости?
– Не знаю, покажется ли вам хорошим сообщение, что я прошу вас сейчас же обвенчать меня с одним человеком.
Пораженно глядя на меня, отец Медар поднялся.
– Обвенчать? Но, сударыня, это же так не делается. Требуется оглашение с амвона по крайней мере за месяц до венчания…
– Я не могу ждать.
Видя, что он вовсе не убежден этим, я добавила:
– Послушайте, отец Медар, вы должны признать, что сейчас даже для святой церкви не совсем обычное время. Когда я сидела в тюрьме, священники венчали прямо в камерах, венчали даже перед выходом на эшафот. Я не могу ждать, отец Медар, я вам это очень искренне говорю. Мне нужно либо выйти замуж, либо умереть.