Дым и тени
Шрифт:
Нет, не совсем удерживался.
Потом она обмякла, привалилась к нему. Холодные пальцы коснулись его щеки.
— Тони? Ты в порядке?
— В полном. Если не считать, что я сейчас малость липкий.
Тони открыл глаза и увидел Генри — просто Генри, глядящего ему в лицо. Он обмяк бы от облегчения, если бы напряжение уже не прошло.
— Вы увлеклись не до конца?
— Нынче ночью я кормился дважды. Голод насытился.
— Я думал, избыток крови приводит его в действие.
— Я выпил не слишком много. У юной Кейт едва попробовал.
— Как она?
— Спит.
— Тогда
Генри помедлил. Он явно собирался взять девушку на руки.
— Что?
— Неважно.
Тони поправил джинсы, когда вампир поднял Кейт с его колен, увидел, как раздулись ноздри Генри, и молча, с вызовом посмотрел на него.
«Пусть он только осмелится отпустить комментарий!»
— Я должен убрать на место лампу. Почему бы вам не положить Кейт в машину и не проверить, не написан ли у нее на дождевике адрес или еще что-нибудь в этом роде?
— Или еще что-нибудь в этом роде, — согласился Генри, выпрямляясь, и голова Кейт безжизненно упала ему на плечо. — Знаешь, рано или поздно мы пропустим тень. Или они станут умнее и устремятся к воротам одновременно.
— Да, я уже думал об этом, — сказал Тони, поднимаясь, потом нахмурился. — Тени могут стать умнее?
— Чем дольше они пребывают в своих хозяевах, тем больше впитывают информации.
— Просто чертовски здорово!
Они вместе пошли к лампе.
— Можно посмотреть на дело с хорошей стороны, — пробормотал Генри, поворачивая к выходу. — Трех мы уже уложили. Осталось только четыре.
Тони нагнулся и начал скручивать кабель.
— Если только одна из теней не прячется в Арре. Вот тогда мы влипли по уши.
— Вот и ищи хорошие стороны.
— Да.
Тони вздохнул, услышал звук открывшейся двери, и сказал очень тихо, зная, что Генри все равно его услышит, даже с такого расстояния:
— Думаю, должен быть способ получше.
Арра наблюдала, как обитатель ночи уходил с девушкой на руках, а Тони убирал все улики, чтобы никто не узнал, что в павильоне звукозаписи кто-то побывал после окончания рабочего дня. Ворота манили ее к себе почти неудержимо, но она должна была оставаться тут, пока те двое расправлялись с тенью. Волшебница должна была вести наблюдение, все видеть и слышать, но не насторожить вампира.
Ей было недостаточно знать, что именно они совершили. Она должна была разобраться, как Фицрой и Фостер сделали это.
«Кстати, а что мне делать потом, когда я это узнаю?»
Глава двенадцатая
Сперва он подумал, что находится на восточном конце города. Здания по обе стороны улицы были давно заброшены, их темные окна смотрели на него сверху вниз, будто в чем-то обвиняя. Здесь не было ни людей, ни машин. Единственными живыми существами были голуби. Их маленькая стайка расхаживала на ближайшем перекрестке, выискивая корм в трещинах между кусками горбатого асфальта.
Тони медленно
Потом он чуть не споткнулся об обуглившуюся рекламу-домик «Итальянское мороженое» и понял, что оказался вовсе не на восточном конце города. Фостер был на Робсон-стрит. Заброшенные здания — это бывшие модные бутики и дорогие рестораны.
Тони свернул с улицы на площадь Робсона и увидел высохшие деревья и труп, лежащий лицом вниз в шести дюймах грязной воды, наполняющей заброшенную хоккейную площадку.
Он шел через панораму всех постапокалиптических фильмов, которые когда-либо были сняты.
«Может ли все стать еще более шаблонным?»
Позади него зловеще скрипнула на ветру какая-то вывеска, и свет начал меркнуть.
«Очевидно, может».
Потом волоски на затылке Тони зашевелились или даже встали дыбом. В общем, в затылке у него закололо, как будто тот знал то, что не было известно самому парню.
«Неприятное чувство. За моей спиной что-то есть. Конечно!.. Чтоб его! — Юноша продолжал идти как ни в чем не бывало. — Я не повернусь, не буду смотреть, не стану играть в эту игру. Два шага… три…»
На четвертом он почувствовал, что начал поворачиваться. Фостер не собирался этого делать, но больше не владел своим телом.
«Вот дерьмо! Я стал всего-навсего пассажиром, сидящим в собственном теле. Я уже проходил это, проделывал такое. Не хочу повторять».
Площадь Робсона перешла в Боундари-роуд. Тварь, обосновавшаяся в теле Тони, провела его через передние ворота студии.
Эми пошла к нему и что-то спросила. Ее губы были точно такими же красно-фиолетовыми, как и волосы. Фостер видел, как шевелились эти самые губы, но не воспринимал голоса женщины. Он не слышал ничего, кроме стука собственного сердца и твердого или же мягкого звука, с каким голова Эми ударилась о бетонный пол, когда он оттолкнул ее с дороги.
Ли и Маус ожидали его в звуковом павильоне под воротами. Они встали по обе стороны от Тони, и его мир растворился в их руках, губах, плоти, ощущавшейся как влажная резина, не дававшая ему дышать.
Ворота открылись и втянули их поодиночке: сперва Ли, потом Мауса, за ним и Тони. Сквозь свет, сквозь боль, в комнату с черными грифельными досками, покрытыми узорами, которые могли быть словами, иллюстрациями или математическими вычислениями. Невозможно было сказать, что именно содержали доски, потому что на двух из них были распяты тела, а третью явно приготовили для него.
Глаза мертвых были открыты. Судя по выражению лиц, эти люди прожили еще очень долго после того, как их пригвоздили к доскам.
Еще там был человек… Тони с предельной ясностью знал, что он там, но видел лишь бесформенную тень, протянувшуюся из темноты, ужасную кляксу на полу. Он почувствовал, как его тело двинулось к ней, хотел остановиться, но не смог. Его сердце бешено застучало. Парень понял, что будет проглочен точно так же, как Ли и Маус, если прикоснется к тени. Он потеряет недавно обретенное «я», станет всего лишь частью темноты.