Дым над Ульшаном
Шрифт:
Похожи на супругов брат с сестрой,
Упырь летает ночью в темноте,
Но вечером приходят вдруг покой
К поэту, и стихи о красоте.
11
Ночью перевозбужденному обильной писаниной Кею не спалось. Все листки со стихами он в конце концов изорвал в клочья, сочтя самым отвратительным из всего, что когда-либо сочинил. Не успела прийти спасительная дремота, как привиделась веревка - она подползала в темноте к кровати Кея,
Кей насторожился, сел, и на всякий случай оделся. Некоторое время все было тихо, потом несколько раз громко хлопнули двери. Наконец кто-то пробежал по залу легкой эльфийской походкой. Потом опять наступила тишина, и Римти лег было, собираясь наконец уснуть, но опять задумался о веревке. Куда профессор мог ее деть? Битый час пытаясь разгадать таинственное исчезновение зловещего предмета, Кей пришел в отчаяние и решился нагрянуть к профессору с обыском.
– Старик спит так крепко, что его это совершенно не побеспокоит, - утешил себя Кей.
– Когда бы я умел так спать, то вовсе бы не стал вставать, что господин Хлумиз и пытается делать.
Он зажег свечу и, стараясь не шуметь, проник в спальню профессора. Там Кей быстро обшарил шкафчик, еще раз запустил ловкие пальцы в карманы сюртука, потом осмотрел постель - и увидел ее! Хлумиз, стараясь то ли спрятать, то ли избавиться от веревки мертвеца, пихнул ее под перину. Ухватившись за кончик, Римти быстро вытянул ее на свет, и едва не прижал к груди от счастья.
– Теперь держись, проклятая!
– прошептал он, сделал шаг и веревка выскользнула у него из рук, словно змея.
Испуганный Кей прижал беглянку ногой и немного понаблюдал за ней. Лежа на полу, веревка вела себя как тысячи самых обычных веревок, но поэт не доверял ей. Он достал нож и несколько раз ткнул проклятую. Ничего не произошло. Только тогда Римти нагнулся, чтобы поднять добычу, и увидел спрятавшуюся под кроватью профессора девушку. Ее лицо закрывала прядь черных волос, но отчего-то Кей сразу понял, что это именно девушка.
– Ты кто?
– прежде чем задать этот вопрос, секретарю пришлось быстро облизать пересохшие губы.
– Я тут служу, в замке, - прошептала девушка.
– Пожалуйста, тише!
– Вылезай, - приказал Кей.
Она быстро выползла из-под кровати, поднялась. Довольно высокая, ладненькая, что сразу бросалось в глаза благодаря мужскому костюму. Лица Кей по прежнему не видел, потому что служанка герцога не отрываясь смотрела на веревку, оставшуюся лежать на полу.
– Как ты сюда попала?
– продолжил он допрос.
– Я провинилась... Пошла ночью куда нельзя, долго рассказывать. За мной погнались, я и спряталась.
Как ни был Кей напуган, у него хватило самообладания сразу заметить ложь. От эльфов не убежать, и уж во всяком случае, не спрятаться под кроватью. Однако обличать незнакомку он решил не спешить.
– Посмотри на меня!
Девушка медленно подняла голову и поэт вздрогнул всем телом, увидев рыжевато-желтые глаза. Даже при изменчивом свете от свечи он готов был поклясться чем угодно, что именно эти глаза
– Не бойся!
– быстро заговорила демоница, заметив состояние Кея.
– Я не причиню тебе зла, ведь ты очень помог мне тогда, у виселицы! Если бы веревка оставалась на моей шее до заката солнца, все было бы кончено. Ираклиаз разослал по деревням сотню заговоренных петель, и обещал награду за каждого повешенного бродягу.
– Я тебе не верю, - признался Кей.
– А ты поверь! Не такая уж я страшная, по крайней мере, для тебя. Меня зовут Элоиз. И еще... Чтобы ты совсем перестал меня бояться...
– демоница быстро нагнулась, схватила веревку и одела себе на шею петлю.
– Вот, если я так встречу рассвет, то умру. А сама снять не смею, веревка заклята, как и я сама. Теперь моя жизнь в твоих руках.
– В моих руках?
– поэт прокашлялся.
Перед глазами мелькнула картина: Кей приводит демоницу к Ираклиазу, получает огромную награду и спокойно сочиняет стихи всю оставшуюся жизнь. Такой маг может достать любое количество золота, ему это даже не трудно. Но о чем писать стихи? О том, как помог полуэльфу, презирающему людей? При всей широте взглядов что-то Кею не нравилось. В глазах демоницы было такое страдание, что на место отступившего страха пришла жалость. Однако сначала Римти решил убедиться в искренности Элоиз.
– Я могу затянуть петлю?
– спросил он и взялся за веревку.
– Пожалуйста, не делай этого!
– срывающимся голосом попросила демоница.
– Я ведь хотела доказать тебе свою дружбу...
– А я просто хочу ее проверить еще разок, - пообещал Кей и затянул узел на тонкой смуглой шейке.
– Встань на мое место: многие ли стали бы с тобой даже разговаривать?
Когда Элоиз захрипела, но так и не подняла рук, не попыталась вырваться, Кей поверил. Он еще немного придушил ее, для верности, но потом расслабил петлю и даже заботливо усадил демоницу на широкую кровать профессора.
– Вот теперь можно и дружить!
– улыбнулся поэт.
– Тише!
– Не бойся, профессор не проснется. Лучше всего на свете он умеет спать. Но постой... А что же теперь нам делать?
– Я твоя раба. Но если ты не снимешь с меня веревку до рассвета, я умру.
– Это я понял... А если сниму?
– Тогда я уйду, - твердо сказала Элоиз.
– Никто не узнает, что я была здесь, клянусь. Ты случайно спас меня один раз, но и я отплатила ночью на дороге, когда эльфы должны были убить тебя. Между прочим, мне проткнули стрелой руку.
– Крыло, - поправил ее Кей, с содроганием вспомнив дорогу к Ульшану.
– Стреляли в крыло, а попали в руку. У них были не простые наконечники, мне стоило большого труда добраться до Ульшана. Только там я и получила помощь... Как видишь, не так уж я опасна.
– Не опасна?
– фыркнул Кей.
– Ты пришла в Викенну, чтобы убить герцога, и говоришь, что не опасна! А еще ты убила в Ульшане нескольких полицейских.
– Я была вынуждена это сделать...
Профессор громко всхрапнул, заворочался. Кей немного подумал и покрепче намотал на руку веревку.