Дырка от бублика 3. Байки о вкусной и здоровой жизни
Шрифт:
А что вы удивляетесь? В нашей стране это совсем не обязательно. Так же, как и элементарный указатель «Куда надо свернуть, чтобы куда надо приехать!». И долго бы плутали бедуины, если бы благочестивый и добрый странник не направил их на путь истинный. Им оказалась сильно нетрезвая и так же сильно развязная гурия лет сорока пяти. Не спрашивая разрешения, она влезла в машину и, резво обхватив Федю, приказала Аполлону:
– Прямо кати, чувак, и не оглядывайся!
Гений испуганно заверещал, вырвался и выскочил из машины. Аполлон рассмеялся и, убедительно побеседовав с гурией на библейскую тему «Ай-я-яй!», очень настойчиво предложил ей восстановить
Последовав за ней и дальше, друзья всё-таки приблизились к цели. Перед ними возник зелёный оазис ведомственных турбаз.
«Чайка», «Голубой прибой», «Буревестник» и тому подобное морское ассорти радовало глаз своими сараеподобными фанерными домиками и техническими ёмкостями, приспособленными под жилье.
– О! Нефтебаза! Прямо у пляжа! – удивился Федя и ошибся.
За оградой из колючей проволоки стройными рядами стояли гигантские серебристые цистерны, переоборудованные в коттеджи геологостроймонтажшараш – бог знает какой конторы.
– Рай Диогена! – обрадовался Аполлон и направил машину в пространство, где должны были быть ворота. – Смотри, в этих бочках кондиционеры и жалюзи!
Не успел директор поразить Федю наблюдательностью, как грозный и одновременно жалкий человечек в тюбетейке выскочил из одной цистерны и чуть было не испортил праздник. Перемешивая тюркские, очень грубые, словосочетания с очень похожим на них русским матом, он махал руками до тех пор, пока Аполлон не всунул в них две бутылки водки и большую хрустящую ассигнацию.
– Одни сутки, и чтоб кондиционер пел!
Интонация! Интонация в голосе директора была такая, что даже Феде захотелось встать и вытянуть руки по швам.
Получив ключи от цистерны для «особых гостей» в которой были вполне сносный спальный гарнитур, телевизор, холодильник, радио и телефон, и, поставив машину в цистерну, оборудованную под гараж, друзья спустились к пляжу.
Пляж… Ну, ребята, пляж в советской пустыне – это конечно… Курай, колючки, антисанитария и зной…
Солнце стремительно летело к зениту. Становилось теплее, теплее, ещё теплее, и вот уже просто невыносимо. Спасаясь от зноя и прибрежной мути, поднятой детворой и опекателями, Аполлон и Федя уплыли к буйкам.
Аполлон лег на спину, а Федя ухватился за один из буйков.
– Эх, хорошо-о! – выдохнул он в сторону гор.
– Ну да! Только убогие и нищие купаются в полдень!
– Значит мы…
– Жертвы! Все! И преступники и праведники!
– Тогда я люблю всех!
– Кстати о любви. Знаешь, за что не любят евреев?
– А как же! За жадность, трусость, сволочизм, за интеллектуальный шовинизм! – как из пушки выпалил Федя.
– Ну, этого-то у кого нет! Это конкретно от человека зависит. У Нюмы и Абрама Моисеевича ничего подобного днём с огнём не сыщешь! Кстати, эти качества в основном питает животная борьба за выживание. Борьба не нужна – и качества не нужны. Нет, не за это не любят евреев. И не за то, что они распяли Христа. Евреев не любят за то, что Христос был еврей. И этот еврей обратил внимание на одно из древнейших антишовинистических посланий инопланетян – возлюби ближнего как себя самого! А так как даже себя возлюбить не получается – мозгов и на это не хватает, то досада и злоба и принимают всякие формы расизма, юдофобии и бог знает чего ещё. Христа
– Почему ты стал пастором Билл?
– Ну?
– Бог – это надёжная фирма!
– Всегда надёжная! Ну не на кого больше опереться! Разве что только на тебя!
Аполлон перевернулся и, как скутер, ринулся на друга.
– Ты что? Я сам на буйке сижу! – заголосил тот, но был опрокинут и повергнут в пучину…
После купания друзья не стали жариться на солнце. И когда они переступили порог цистерны-коттеджа, то ощущение было сравнимо разве что с мгновенным переходом из ада в рай. В живой земной рай, где не было невыносимой пыточной скуки от однообразия. Темнота от закрытых жалюзи, мерное жужжание кондиционера и холодильника, мягкие постели и абажурный свет настольной лампочки создавали его.
– Счастье – избавление от всякого несчастья, – потягиваясь, протянул Аполлон и бухнулся на кровать.
– Точно! Как бы позавидовали нам те – на пляже, если бы сравнили свой жуткий кайф с нашим, – тоже с кровати простонал Федя.
– И зря! Надо жить так же и лучше. А то, как бы опять в пещерах не оказаться… – зевая, закончил морализировать Аполлон. – Слева от буйков видел рощу? Мощная зелень! Патологически мощная для этой климатической зоны. После сна пойдём прогуляемся в ту сторону. Думаю, там мы встретимся с ещё большим чудом…
Действительно, вблизи роща производила гораздо более внушительное впечатление, чем издалека. Если посадки у ведомственных коттеджей были жидкие и чахлые, то тут, среди пустыни… Ну что описывать – южный берег Крыма, да и только! А в центре этого рукотворного зеленого буйства стояло то, ради чего оно и было сотворено, – государственная преогромнейшая вилла.
И тишина…
Гробовая тишина…
– Эге-гей! Есть тут кто-нибудь? – крикнул Аполлон в распахнутые настежь ворота.
Тишина…
– Ковровая дорожка! – ткнул пальцем в газон Федя.
– -a!.. – застонал кто-то в кустах, и друзья бросились на помощь.
Но помощь не требовалась. В кустах лежала пьяная и совершенно голая молодая особа. Когда Федя попробовал приподнять так во всех отношениях падшую, та визгливо закричала:
– Не трогай, скотина! Не мешай принимать эту… к… как её?.. Воздушную ванну, мать её!..
Вырвавшись из рук гения, принимающая ванну рухнула назад, на предусмотрительно подстеленный кем-то ватник, и совершенно по-мужски захрапела.
– Навязанное добро – зло! Нельзя навязывать своего понятия о счастье! Ей – хорошо! – весело прокомментировал Аполлон и тут же предупреждающе выкрикнул: – Джип!..
В ворота, как взрыв, ворвался автомобиль. В нём кричал, хохотал и пел целый клубок из молодых человеческих тел. Одно из них выпрыгнуло, закрыло ворота и повесило огромный амбарный замок.
– Начинаются приключения! Ловушка! – прошептал Аполлон.
– Жюль Верн! – с азартом так же тихо ответил Федя.
В вечернем огненно-красном закатном освещении очень рельефно и зловеще обозначились остро отточенные железные пики на воротах и таком же капитальном трёхметровом заборе. Мало того! Чёрные иглы ржавой колючей проволоки кругами вились вокруг пик и над ними.