Дыши всем назло

Чапыгина Анастасия

Делайла понуро поплелась на свое место, покрасневшая и сжавшаяся, вялая от излишнего внимания, словно цветок от избытка воды, и про себя молилась, чтобы поскорее прозвенел звонок, но вместо него услышала, как класс внезапно заулюлюкал. В голову уже было прилетела мысль, что дело снова в ней, но оказалось, что в кабинет всего лишь вошел Орлеан, плюхнувшись на две парты впереди Делайлы. Она хотела подойти к нему, однако ее опередили слетевшиеся вокруг Файера девушки. Орлеан вновь шутил, слышался смех, а девчонки лишь вздыхали и не смогли отойти от его парты, даже когда прозвенел звонок и вошел учитель. Так продолжалось целый урок, и как бы мистер Вандом

ни срывался, никто его не слушал – стандартная ситуация для этой школы, в которых спасал лишь звонок на перемену.

– Орлеан… – тихо позвала Делайла, когда класс опустел.

Парень медленно обернулся и, увидев подошедшую, улыбнулся, кивнув, как бы говоря, что внимательно слушает.

– Что со мной… не так? – она совсем замялась.

Файер сначала не понял вопроса, вытаращив глаза, а через секунду на него снизошло озарение, и он расхохотался, вгоняя Делайлу в еще более яркую краску.

– Ты себя сегодня в зеркало видела? – спросил он в конечном счете. – Ты… другая.

– Какая «другая»? – не поняла она. Не могла же она так измениться из-за какой-то дурацкой одежды!

– Ну, понимаешь… – Орлеан склонил голову вниз и нахмурился, думая, как лучше выразиться. – В общем, не такая!

– Какая такая «не такая»? – решила докопаться до истины она, опершись о парту руками.

– Иная!

– А все же? – Бертран не удержалась от улыбки.

– Ну… – Файер запнулся, а после выпалил: – Такая конфеточка! Ты выглядишь совершенно не так, как обычно. Более ухоженная, что ли. Все просто удивились этому, вот и косятся на тебя. Думают, ты бросаешь им вызов.

Делайла вновь запылала и стала нервно озираться по сторонам. Бросает им вызов? Это еще что за ерунда?

Орлеан же, довольный ее реакцией, с хитрой улыбкой продолжил собираться дальше. Делайла вцепилась в лямку сумки, не сводя с него внимательного, нахмуренного взгляда. Она ждала, пока ее собеседник закончит свои сборы, сама не зная, зачем.

– Да вроде обычная одежда… – пробормотала себе под нос Делайла, однако Орлеан ее услышал.

– Прости, что? – переспросил он, впервые посмотрев на нее серьезно. – Эх, Делла, если бы ты так каждый день выглядела, не только Аавилл бы тебя к стеночке прижимал, а твой друг давно бы тебе признался.

Делайла сначала смущенно отвела глаза в сторону, задавая себе вопрос, откуда Орлеан знал про тот инцидент с Аавиллом, но едва до ее ушей долетели слова о Вейне, как она тут же испуганно покосилась на Файера.

– Признался в чем? – глупо захлопала ресницами она. – Он кого-то побил? Его побили? Что с ним? Он попал в больницу? Ох, я же говорила ему ни во что не ввязываться! Орлеан! Что с моим другом?!

Орлеан закатил глаза, звонко хлопнул себя по лбу и съехал со стула, откинув голову назад. Его никогда не перестанет поражать наивность большинства девушек, но чтобы вот так не разбираться в отношениях… В первый раз ему попадалась такая девчонка. Неужели она и правда ничего не замечала? Ей надо точно давать уроки, не только по танцам.

– Бедный, бедный Дефенс… – простонал Орлеан, покачав головой, но стоило ему поймать еще более испуганный проблеск в глазах Делайлы, как он тут же опасливо подскочил на месте. – Ты это… не волнуйся, с ним все круто! Ты мне одно скажи… ты всегда такая глупенькая?

– Ну тебя… – Делайла насупилась, однако через секунду обида прошла. Точнее, она забыла о ней, потому что кое-что вспомнила…

Орлеан неотрывно наблюдал за ее действиями, пока та шарила в сумке с сосредоточенным до крайности взглядом,

в конце концов достав большой черный пакет, который немедленно сунула ему в руки. Момент он сидел в шоке, а затем с головой окунулся в него и громко ахнул. Хорошо, что в классе никто лишний так и не объявился.

– Передай Аавиллу. И заодно скажи, чтобы его отец оставил меня в покое.

* * *

Не выходила из головы никак эта чертовка. Раздражала хуже Эсли. Та, хоть и лебезила перед ним постоянно, вертелась как юла, но Бертран не покидала его никогда. Если она не находилась рядом, то обязательно влезала в его голову, без разрешения, без его на то воли, так бесцеремонно. А в школе? Он видел ее каждый день, словно она его преследовала. И смотрела еще на него так, словно хотела сбежать на край света, с нескрываемым ужасом. Нельзя не признать, что она смогла без труда завладеть его мыслями, и потому он желал от нее избавиться. Жестко. Вырвать с корнем, чтобы исчезла навсегда. Из мира, из его вспухших мозгов – откуда угодно. Он жаждал сломать ее, разбить, но как это сделать – на сей раз мысли, как реализовать свои идеи, не приходили, потому что сейчас он только и мог, что злиться на себя, на нее – на всех вообще. Ненависть, жгучая ярость, безысходность… И все эти эмоции он держит под прочным замком, а они разрывают его на части. Безысходность.

Но почему именно она? Почему? Чтобы какая-то там дамочка в беде завладела его вниманием… Месяца два назад он бы от души посмеялся, если бы ему такое сказали, а вот сейчас ни капли не смешно. Он даже не был в состоянии понять, кого ненавидит больше – отца или эту треклятую Бертран, будь она неладна.

Убить, разорвать, сломать, разбить, рассеять по ветру… Да кто она вообще такая, чтобы не переставая думать о ней, пусть и не очень хорошо? Наверняка он просто хотел ее испортить, но чересчур сильная духом попалась, ее воля отражалась в глазах, чувствовалась в ее теле, витала вокруг нее в воздухе. Да, Стоунер не так давно ей заинтересовался и пока еще ничего особенного не предпринял, чтобы уничтожить ее, создать из нее свой образ, сделать подобной ему самому, но как же, черт возьми, он этого хотел, и хотел сделать поскорее. Цель мучила, требовала завершения. Вокруг него не будет счастливых людей с мечтами о прекрасном будущем – ни за что, а тут такая притягательная душа…

«Ты ведь хочешь испить ее до дна, правда? Опустошить…» – кипело внутри нетерпение.

Обо всем этом Аавилл думал в тысячный раз, стоя у подоконника, и в тысячный раз голова начинала болеть до изнеможения, к горлу подступила тошнота. Когда Орлеан придет, Стоунер хорошенько его встряхнет за то, что он опять где-то долго шлялся, и ему пришлось снова вспоминать о Бертран, загибаться от негодования.

И вот он, идет вприпрыжку, несет какой-то пакет в руках. Злость отошла на второй план.

– Держи, – Орлеан всучил пакет другу.

Тот заглянул в него и хитро уставился на Файера.

– Маловато, – сказал Аавилл.

Орлеан выпучил глаза и удивленно воззрился на Стоунера, тряхнув головой.

– Ты о чем?

– Тут даже на поцелуй в мою задницу не хватит, – Аавилл ухмыльнулся, скрестив руки на груди. – А ты-то о чем?

Файер опять тряхнул головой. До него дошло, наконец. В другой раз он бы посмеялся, если бы не был так обеспокоен.

– Догадайся, – Орлеан сел рядом на подоконник. – Твой отец вновь посещал Делайлу и вручил ей это.