Дюна: Дом Атрейдесов
Шрифт:
Лето бросил взгляд на Туфира Гавата и ответил:
– Это будет сделано.
Коротко поклонившись, посланец продолжил:
– После согласования всех деталей и разработки церемониала вам будет послано официальное извещение.
Он поклонился, перекинул через руку свой малиновый плащ, щелкнул каблуками, повернулся кругом и вышел из зала, поспешив к кораблю, который доставит его на следующую имперскую планету, где он сообщит важную новость.
– Ну что ж.., это была хорошая новость, – проговорил Ромбур, лицо его побледнело, но взгляд был твердым. Он стоял у двери и внимательно слушал вестника. –
– Эльруд не хотел, чтобы мы справились с кризисом, – промолвила Кайлея, оторвавшись от своих записей. – Мне только жаль, что моя мать никогда не узнает о смерти Эльруда.
Лето улыбнулся, уголки рта оптимистично поднялись вверх.
– Подождите, это событие дает нам неожиданный шанс. Подумайте сами. Эльруд испытывал личную неприязнь к Дому Верниусов. У него и вашей матери было общее прошлое, которое доставляло боль императору. Это истинная причина наложенной на вас кровавой контрибуции, и император прекрасно это сознавал. Но это было сугубо личное дело Эльруда IX.
Стоя под головой быка, Туфир Гават внимательно слушал, ожидая, что предложит новый герцог.
– Я пытался обратиться к Совету Ландсраада, – продолжал Лето, – но это было совершенно бесполезно. Они ничего не сделают, чтобы помочь нам. Но мой кузен по женской линии Шаддам… – Он облизнул губы. – Я встречался с ним всего трижды, но моя бабка по материнской линии тоже дочь Эльруда. Я могу апеллировать к голосу крови. Когда Шаддам станет императором, я обращусь к нему с петицией о помиловании Дома Верниусов в знак прощения. Когда я буду приносить клятву вечной верности, то напомню новому императору о великой истории Дома Верниусов.
– Но снизойдет ли император? – оживилась Кайлея. – Какие преимущества он от этого получит?
– Это будет правильно с его стороны, – сказал Ромбур. – Это благородно.
Сестра посмотрела на брата с таким видом, словно тот лишился разума.
– Он сделает это ради своего собственного царствования, – возразил Лето. – Каждый новый император стремится к самостоятельности, стремится убедить всех в том, что он отличается от своего предшественника и не связан старыми решениями и способами правления. Шаддам может в это время находиться в благодушном расположении духа и будет готов простить. Говорят, что он не слишком ладил со своим отцом, и, несомненно, захочет показать свою самостоятельность после более чем столетнего царствования Эльруда.
Кайлея бросилась на шею Лето, и он неловко обнял девушку.
– Это будет так чудесно, Лето, вновь вкусить свободу, обрести достояние семьи! Может быть, на Иксе еще осталось что спасать.
– Давайте будем надеяться на лучшее, Кайлея, – произнес Ромбур с осторожным оптимизмом. – Постарайся себе это представить, и, возможно, все так и случится.
– Не надо бояться спрашивать, – сказал Лето.
– Хорошо, – согласился Ромбур. – Если кто и может сделать так, то это только ты, мой друг.
Охваченный энтузиазмом от собственного решения, Лето начал строить планы своей поездки на Кайтэйн.
– Мы сделаем то, чего они не ожидают, – сказал он. – Мы с Ромбуром появимся на коронации вместе.
Лето вдруг увидел, что ментат
– Милорд, брать с собой сына Верниуса очень опасно.
– И совершенно неожиданно для них.
***
Каких чувств мы лишены, что не можем видеть и слышать мир вокруг нас?
Библия оранжистов
Некоторые считали расположенную в глуши Охранную Лесную Станцию очаровательным уголком дикой природы, но барон Владимир Харконнен не любил отдаляться от закрытых зданий, острых углов, металла и плаза. Холодный воздух казался пресным без примеси знакомого промышленного дыма, запахов смазки и железа машин. Слишком свежий, этот примитивный воздух казался даже враждебным.
Барон понимал всю важность их экспедиции и получал садистское удовольствие, видя, что путешествие доставляет еще больше неудобств вертлявому ментату. Тот старался держаться, хотя его одежда была вымазана в грязи, а волосы всклокочены. Разум его работал, как мощная машина, но тело было изнеженным, тощим и слабым.
– Здесь все так примитивно, мой барон, так грязно и холодно, – дико вращая глазами, неустанно повторял де Фриз. – Вы уверены, что нам надо забираться так далеко? Неужели нет другой альтернативы, кроме как забираться в этот лес?
– Есть люди, которые платят большие деньги, чтобы пожить в таких условиях, и называют подобные места курортами, – отрезал барон.
– Питер, заткнись и следуй за нами, – поддержал дядю Раббан. Они карабкались в это время по крутому и выщербленному склону покрытой снегом скалы, сложенной из песчаника.
Сморщившись, ментат не остался в долгу и тоже съязвил:
– Не здесь ли тот маленький мальчик одурачил вас и всю вашу охотничью команду, Раббан?
Племянник барона нахмурился, вскинув свои кустистые брови, воззрился на де Фриза и прорычал:
– В следующий раз я устрою охоту на тебя, если ты не придержишь свой поганый язык.
– На бесценного ментата своего дядюшки? – проговорил де Фриз беззаботным тоном. – Интересно, где он найдет мне достойную замену?
– Он прав, Раббан, – согласился барон и рассмеялся. Племянник что-то недовольно пробурчал в ответ. Охрана и егеря барона заранее прочесали эти места для того, чтобы теперь троица могла безбоязненно находиться здесь без обычной охраны и свиты. Раббан тем не менее был вооружен пистолетом и тепловым ружьем, говоря, что здесь во множестве бродят псы и прочие хищники. Барон не разделял подобного оптимизма племянника, будучи в душе согласен с де Фризом: этого олуха действительно перехитрил маленький ребенок. Но здесь они могли оказаться вдали от любого шпиона.
На уступе все трое отдохнули, посидев на камне, а потом приступили к восхождению на следующий склон. Раббан шел впереди, отклоняя в сторону толстые ветви росшего на склоне кустарника. Но вот они достигли голого песчаника. Здесь виднелась трещина, в нижнем углу которой был узкий лаз, окруженный осыпавшимися камнями.
– Это здесь, – сказал Раббан, – пошли. Барон опустился на колени и посветил себе фонариком, вделанным в перстень.
– За мной, Питер.
– Я не спелеолог, – ответил ментат. – К тому же очень устал.