Дюна
Шрифт:
Джессика, которая уже было отвернулась от Стилгара, резко обернулась:
— Гильдия? А что делает Гильдия с вашими пряностями?
— Таков приказ Лита. Мы не возражаем — надо, так надо, но все равно противно. Мы даем Гильдии огромные взятки пряностями, чтобы, уберечь наше небо от спутников, чтобы никто не мог подсмотреть, как мы преображаем лицо Аракиса.
Джессика тщательно взвесила свои слова, прежде чем ответить. Она вспомнила: Поль говорил ей, что наверняка есть причина, почему. над Аракисом не висят спутники.
— И
— Мы изменяем его. Медленно, но верно. Чтобы сделать планету пригодной для жизни. Наше поколение этого не дождется. Наши дети тоже. И дети наших детей, и их внуки… но когда-нибудь это свершится!
Он окинул затуманенным взором низину.
— Открытая вода, канаты, высокие зеленые растения и люди, которые смогут свободно ходить здесь без влагоджари…
Так вот о чем мечтает Лит-Каинз! подумала Джессика и сказала:
— Взятки — штука опасная. У них есть свойство постоянно расти.
— Они и растут. Но медленный путь — самый безопасный.
Джессика поглядела на низину, стараясь увидеть ее глазами Стилгара. Но перед ней были только грязно-бурые скалы, над которыми вдруг возникло какое-то движение.
— Ах-х-х-х, — сказал Стилгар.
Сначала она предположила, что это патруль, но потом догадалась — мираж! Над песками пустыни парил совершенно другой пейзаж: зеленые волны растительности, а вдалеке — скользящий по поверхности длинный песчаный червь, на спине которого развевалось что-то наподобие вольнаибской джуббы.
Мираж растаял.
— Конечно, верхом было бы лучше, — произнес Стилгар, — но не можем же мы впустить творило в нашу низину. Поэтому сегодня ночью мы отправимся в путь пешком.
Творило — так они называют червя, сообразила Джессика.
Она оценила всю значимость его слов, его заявление, что вольнаибы не пускают червя к ним в низину. Она поняла, что появилось перед ней в мареве миража: вольнаиб, оседлавший гигантского червя. Ей понадобилось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не выдать, как она потрясена этим открытием.
— Пора возвращаться к остальным. Иначе мои люди вообразят, что я тут с тобой заигрываю. Некоторые уже приревновали к тому, что я касался руками твоих прелестей, когда мы прошлой ночью боролись в низине Туоно.
— А ну, хватит, — резко перебила его Джессика.
— Не обижайся, — голос Стилгара звучал очень мягко. — У нас не принято брать женщину против ее воли. А ты… — он пожал плечами, — тебе-то уж можно не беспокоиться.
— Запомни хорошенько, я — женщина, которая принадлежала герцогу, — уже более спокойно ответила Джессика.
— Как тебе будет угодно. Пора закупоривать выход, чтобы люди могли снять влагоджари и немного отдохнуть. Им нужно сегодня хорошенько набраться сил — завтра утром их жены не дадут им такой возможности.
Между ними повисло молчание.
Джессика
Но как же Поль? Кто знает, как он понимает родительский долг? А еще не рожденная дочь, которую она носит в себе эти несколько недель? Дочь покойного герцога? Она позволила себе отвлечься и задумалась о значении растущего в ней ребенка, о тех мотивах, которые толкнули ее на этот поступок. Она прекрасно их осознавала — естественный порыв любого живого существа, когда оно оказывается перед лицом смерти — жажда обрести бессмертие в потомстве. Над ними взял верх инстинкт продолжения рода.
Джессика взглянула на Стилгара, увидела, что он внимательно смотрит на нее, выжидает. Девочка, рожденная здесь женой такого человека — какова будет ее судьба? Не станет ли вольнаиб вмешиваться в бен-джес-серитскую подготовку, которую ей предстоит пройти?
Стилгар откашлялся и заговорил, показав, что он понимает, какие вопросы мучают Джессику:
— Что самое важное для вождя и что делает его вождем? Нужды его народа. Если ты откроешь мне тайны своего могущества, то однажды может наступить день, когда одному из нас придется бросить другому вызов. Я предпочел бы найти иные решения.
— А что, есть иные решения? — спросила Джессика.
— Есть путь саяддины. Наша Преподобная Мать уже стара.
Их Преподобная Мать!
Стилгар продолжал говорить, не давая ей обдумать его слова:
— Я не навязываю себя как мужчину. И не собираюсь с тобой любезничать, но ты в самом деле красива и возбуждаешь во мне желание. Но если ты станешь одной из моих жен, то кое-кто из моих молодцов решит, что я слишком поглощен плотскими радостями и пренебрегаю делами сича. Даже сейчас они подслушивают и подсматривают за нами.
Этот человек принимает взвешенные решения и думает о последствиях, отметила Джессика.
— Некоторые из моих ребят как раз достигли самого буйного возраста. Их не мешало бы слегка одернуть. Я не должен давать им повод бросить мне вызов. Иначе мне пришлось бы очень многих убить и перекалечить. Конечно, это не лучший выход, но пришлось бы защищать честь вождя. Ведь именно благодаря вождю, как ты понимаешь, народ отличается от толпы. Он задает уровень личности. Если в народе слишком мало личностей, он становится толпой.
Глубина и продуманность его слов, сознание того, что он говорит не только для нее, но и для тех, кто сейчас тайно подслушивает, — все это заставило Джессику изменить мнение о своем собеседнике.