Дюймовочка крупного калибра

Ларина Арина

– Я не дарю цветы в земле, – замотал башкой шеф и даже стукнул себя в широкую грудь. – Цветы должны вянуть, чтобы можно было дарить новые. Я не хочу, чтобы у моей девушки, как у пенсионерки, весь подоконник был заставлен горшками.

– А какие цветы ты даришь своей девушке? – вдруг заинтересовалась Даша.

– Последней подарил композицию из мимозы, но она сказала, что лучше деньгами, поэтому у меня сейчас временно нет девушки. И алиби тоже нет, но, Малашкина, верь – это не я. Я бы не стал подписываться такими неприличными буквами!

Заинтригованная

Даша даже задержалась на работе в надежде, что неизвестный «Х.» как-то проявится. Коротая время, она позвонила Серафиме:

– Ну как?

Приятно, когда люди понимают друг друга с полуслова. Когда две незамужние барышни общаются по телефону, то незамысловатое «ну как?» может означать только одно. И Сима поняла все правильно.

– Никак. В театр идем.

– Разуваева, никак – это когда в театр ты идешь с бабушкой в надежде, что на соседнем кресле окажется Басков или, на худой конец, просто холостой, молодой и красивый театрал. Если я правильно понимаю, ты уже знаешь, что примерно такой рядом и окажется, а вот бабушки как раз не будет.

– У меня такое чувство, что лучше бы была бабушка, – покривила душой Серафима. Никакого такого чувства у нее не было, просто надоело ждать решительных мужских действий. – Понимаешь, по ощущениям – я встречаюсь с подругой. Даже не с подругой, а со знакомой.

– А ты с ней познакомься поближе, – сострила Даша. – Хватит строить из себя правильную, дай понять, что ты способна на многое.

– На что, например? И как намекнуть, чтобы не отпугнуть?

– Если он пугливый, то и даром не нужен, – заявила Дарья.

– Смею тебе напомнить, что у меня не такой богатый выбор, чтобы пугливыми разбрасываться. Что-то никто под балконом не поет и в драке моей руки не добивается.

– Так приманивать надо, – сумничала Дарья. – Надень пеньюар какой-нибудь прозрачный и выйди на балкон белье развешивать.

– Ага, бабушкины фланелевые панталоны шестидесятого размера и свои парашютные лифчики, – грустно усмехнулась Сима. – А если налить под балкон валерьянки, то сбегутся все окрестные коты и будет мне серенада.

– Ты из всего делаешь проблему, – воскликнула Даша. – Разуваева! Неужели так сложно улыбнуться мужчине, чтобы он все понял.

– Дарья, что он должен понять, если я сама ничего не понимаю? Тоскливо мне с ним и муторно, – призналась Серафима. – Не то что-то. Пообщаться приятно, он эрудированный, интеллигентный, но у меня другая беда. Я устала общаться культурно, хочется чего-то другого. Я подозреваю, что Саша того, что мне хочется, даже приблизительно дать не сможет, потому и таскает по культурным мероприятиям, ждет, пока я сама что-нибудь придумаю и отстану.

– Тебе посочувствовать? – уточнила Даша.

– А мне полегчает?

– Нет. Но будет ощущение, что тебя поддержали.

– Тогда давай сочувствуй.

– Сочувствую, – фыркнула Даша. – Кстати, у меня новость.

– Замуж выходишь?

– Разуваева, в твоем вопросе зависть и осуждение, – рассмеялась Дарья. – Нет пока. Но у меня подарок от неизвестного

поклонника. На букву «Х.».

Серафима тихо хрюкнула, потом не выдержала и расхохоталась в голос:

– Страшно подумать, что он тебе на эту букву подарил!

– Фу. Он мне стихи подарил и цветочек, а буквой подписался, – пресекла шутки Дарья и, не дожидаясь реакции, продекламировала содержание записки, а декламацию закончила пояснением: – А внизу – «хэ». То есть – от этого «хэ» подарок. Ясно?

– Не в полной мере, – честно призналась Серафима. – В смысле – от хорошего или…

– Или!

– Ой, Малашкина, не пугай.

– Я не пугаю. Сама в недоумении. Какой такой «хэ»?

– Узко мыслишь, рекламщица. Это не «хэ», это «икс».

– Гениально! – ахнула Дарья. – Ну ты даешь! Хорошо, что я тебе позвонила. Точно, он меня интригует. Как оригинально – «Мистер Икс». Наверное, я знаю, кто это!

– Кто?

– Шеф. Он сегодня, когда спрашивал про записку, явно переигрывал. И вообще, он ко мне неровно дышит.

– Это хорошо? – не поняла Серафима. – У тебя голос странный, испуганный какой-то.

– Не знаю. – Даша говорила чистую правду. – Скорее плохо. Во-первых, он мне не нравится как мужчина, то есть он, конечно, собой хорош и все такое, но не в моем вкусе, а во-вторых, он начальник. Начальнику непонятно, как отказывать, зато понятно, что будет, когда он наиграется.

– Тогда я тебе тоже сочувствую, – сникла Серафима. – Ладно, закругляемся, меня мой театрал небось заждался уже.

Вечер выдался не по-майски прохладным, но Дарью сей факт не смутил. Ее грели адреналин и тревожно-праздничное ожидание. Раз есть подарок, то есть и кавалер, а раз есть кавалер, то появился шанс на сказку. Сказки бывают разными, но Даша Малашкина надеялась, что ее сказка если и случится, то будет именно такой, как хочется, а не как получится. До сих пор получалось не особо удачно, а вот хотелось многого и по пунктам.

Высидев в офисе лишних полчаса, Дарья медленно двинулась домой. Подарок она положила в прозрачный пакет и несла его как славянский шкаф из анекдота про разведчиков в надежде, что неизвестный даритель опознает ее издалека. Но кавалер где-то затаился или постеснялся подойти. В полнейшем разочаровании Малашкина переступила порог собственной квартиры и едва не расплакалась. Нет, ей никто ничего не обещал, но она же ждала!

Сидя в душной темноте театрального зала, Серафима бездумно таращилась на сцену, активно формулируя программу действий. Просто так встречаться, трепаться ни о чем и потом ворочаться всю ночь, бормоча «зачем мне это надо?» ей более не хотелось. Поскольку Сашу, похоже, все устраивало, пора было брать инициативу в свои руки. Но как это сделать, чтобы в общем и целом активность выглядела прилично, никак не придумывалось.

Сима положила руку на подлокотник и замерла. Кавалер немедленно стек к другому краю кресла, утянув в темноту свой костлявый локоть.