Дюжина черных роз
Шрифт:
В дверь постучали, и вошла Децима. Рана, нанесенная крестом этого выблядка, горела злобным красным мясом. Эшер быстро сомкнул ладонь на платке.
— Милорд, «бэтмобиль» починен, как вы велели.
— Прекрасно. Пойди и сопроводи сюда леди Никола. Пусть соберется передо мной сегодня мой анклав!
— Так скоро? — удивленно приподняла брови Децима.
— Не смей спрашивать! — отрезал он. — Делай что я велел — передай приказ!
— Как скажете, милорд, — пролепетала она, пятясь.
Эшер раскрыл кулак и уставился на платок. Потом сунул его в карман и решительно направился
— В чем дело... как тебя? — рявкнул Эшер.
— Уилфред, милорд.
— Так в чем дело, Уилфред?
— Мы... мы нашли Торго, милорд.
— Ну-ну. — Эшер решительно сел на свой трон. — И как он объясняет свое отсутствие в последние дни?
— Он... он мертв, милорд.
— Естественно! Он же один из нас.
Уилфред скривился и задрожал еще сильнее.
— Нет, милорд, — Последняя Смерть! Мы его нашли — то есть то, что от него оставалось, — под диваном в казарме. Он был уже очень... э-э... зрелым, когда его обнаружили.
— Торго — мертв? Отчего?
— Мы не знаем, милорд. Я ж говорю, от него мало осталось. Но это, похоже, либо когти Гандрела, либо какое-то заклятие.
Эшер откинулся на троне, сведя брови. Как сказал Каул перед тем, как смерть явилась к нему в последний раз? Ты змею пригрел на груди, Эшер.
— Милорд! — Дверь распахнулась, и влетела Децима, у которой глаза лезли на лоб. В свободной руке она держала букет черных роз, перевязанный пурпурной атласной лентой. — Милорд! Синьджон похитил леди Никола!
— Что?!!
— Я пришла ее забрать, как вы велели, — но когда машина подъехала к дому, я увидела тела. «Звездники», которым было поручено сторожить лестницу, валялись вдоль тротуара и в канаве! Судя по мухам, они там весь день пролежали. В здании я нашла Обиа, тоже мертвого — у него затылок разлетелся на части. Леди Никола нигде не было, а у нее на кровати я нашла вот это!
— Так. Значит, все-таки джихад, — проговорил Эшер, беря у нее букет черных роз. — Ладно. Старый ящер избавил меня от необходимости самому объявлять войну! Видишь? — Он показал Дециме букет. — Это он бросил перчатку, а не я. Он агрессор — а я только защищаюсь!
— Разумеется, милорд.
— Что-нибудь еще было — записка какая-нибудь?
— Писем никаких не было, но кое-что я нашла. Вот, под телом Обиа.
Децима сунула руку под куртку и вытащила пару чисто отрезанных пальцев — левый мизинец и половину безымянного. Она протянула пальцы Эшеру, тот их взял и понюхал, как сигару. Потом лизнул кровавый обрубок и нахмурился.
— В жилах их владельца течет моя кровь. Тот, кто это сделал, — из Своих.
— Я и так могла бы вам сказать, что из своих, — фыркнула Децима. — Дверь не была взломана. Обиа сам ее открыл. Это значит, он узнал того, кто стучался. Пальцы принадлежат женщине — и я готова ручаться, что у этой стервы зеркальные очки на глазах.
Эшер помрачнел. Децима была права — все сходилось. Неизвестная последней видела Торго «живым». Именно ей он доверил охранять Никола — она оставалась одна в твердыне. Непонятно, как она могла организовать второе
Эшер аккуратно завернул пальцы в голубой платочек и сунул в карман спокойным и уверенным движением, очень спокойным. Потом поглядел на Дециму, ожидающую приказа, как нетерпеливая гончая.
— Привести новенькую ко мне.
И голос его был очень, очень спокоен.
Децима облизала губы, показав клыки и хирургический стальной пирсинг языка.
— Слушаюсь, милорд.
Неизвестная каталась по грязному матрасу, проклиная свою альтруистическую жилку. Так оно всегда бывает, когда кому-нибудь пытаешься помочь, — мокрая вата в голове и свинец в суставах. Поглядев на раненую руку, она сморщилась. Безымянный палец уже отрос, но мизинец напоминал сильно использованный карандашный ластик. Вот этого она и боялась — не хватило времени сна, чтобы как следует регенерировать. Она знала, что загоняет себя, — но альтернативы не было. Либо держать темп, либо попадешь в шестерни механизма.
Как ни противно было ей в этом сознаваться даже себе, порция свежей крови оживила бы ее и вернула бы то самое решающее преимущество. Можно было либо поохотиться на бесчисленных «звездников» и «черных ложек», шныряющих по улицам Города Мертвых, либо разговеться кормильцами в «Данс макабр». Второй вариант привлек бы меньше внимания, но неизвестная не могла даже заставить себя об этом думать. Она не такая, как оскаленные монстры, собирающиеся под знамя Эшера. По крайней мере так она себе твердила. Но в принципе в ней есть его кровь, вот откуда вообще могла появиться идея о кормильцах.
Поскольку сумку она отдала Никола, свое скудное имущество она несла в мятом бумажном пакете. Покопавшись в мешанине чистой и грязной одежды, она наконец нашла футболку. Выбросив ту, в которую она была одета — там была кровь и ее, и Обиа, — она натянула чистую. Эшер уже должен знать об исчезновении Никола. Букет черных роз — ритуальный знак объявления открытой войны между принцами — был достаточным доказательством, чтобы приписать похищение Синьджону. И не приходилось сомневаться, что Эшер раздавит Синьджона — избавив ее от этой работы.
После этого ей придется разбираться с Эшером — не опасаясь отвлекающих моментов или неприятных альянсов между повелителями вампиров. Она могла бы справиться с обоими, пока они грызутся — но не когда они едины. Воссоединение Райана с матерью не входило в ее первоначальный план, и теперь за это придется платить. Ладно, что сделано, то сделано, обратно не переделаешь. К тому же иначе получалось слишком легко — а к легкости она относилась подозрительно.
Она вылезла с чердака на пустой третий этаж, выходивший на переулок, черной кожаной ящерицей слезла по стене дома. Стараясь оставаться в густой тени, она быстро вышла к Улице-Без-Названия. Заманить какого-нибудь «звездника» в переулок под тем или иным предлогом будет просто. Как бы они ни пыжились, они всегда готовы покориться любому крутому Своему. Как и все люди, вставшие на службу силам Тьмы, они хотели обладать огнем, но гореть в нем желания не имели.