Дюжина черных роз
Шрифт:
Он повернулся к фреске Девы, увидел следы молока и крови на ее потрескавшихся и облезлых щеках. Что-то затрепетало у него в груди, как бумажка на колючей проволоке, и он услышал вроде как приглушенное хлопанье крыльев. Подняв глаза к балкам крыши, отец Эймон увидел сидящего в их переплетении Кристофера, окруженного стаей белых голубей. Он сидел и болтал ногами, а потом улыбнулся и помахал отцу Эймону.
Голова отца Эймона безжизненно повисла на шее, и неизвестная слизнула с губ кровь. Ей трудно было припомнить, чтобы жертва умирала так безмятежно. Бледное
Тело ее восстанавливалось, сила возвращалась. Естественно, она была еще не в лучшей форме, но тут уж ничем не поможешь. Во всяком случае, она достаточно уже здорова, чтобы выдать Эшеру все, что может. Неизвестная встала, без усилий подняв на руках тело отца Эймона.
Положив священника на алтарь, она сложила ему руки на груди. Четки она обмотала ему вокруг шеи, а молельные свечки поставила так, чтобы они образовывали крест. Вытащив пружинный нож, она вырезала на дереве алтаря эпитафию:
ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ СВЯТОЙ ЭЙМОН —
ПОКРОВИТЕЛЬ ПРОКЛЯТЫХ
Глава 12
Дом Эшера стоял пустой и одинокий посреди щебня Города Мертвых, и силуэт его громады зловеще выделялся на фоне восходящей луны. Кладбищенская тишина округи еще больше усиливала сходство с гигантским надгробием — местом, где владычествуют мертвые и куда нет входа живым. Блокпостов больше не было, и кучка часовых держалась на тротуаре возле дома, светя вспышками сигарет и переговариваясь вполголоса.
Неизвестная долго смотрела на них из тени, прикидывая варианты. Стоит ли входить в овердрайв, чтобы разобраться с этими гориллами? Этот режим требует приличных резервов энергии, а у нее лишних нет. Как только она ступит на порог, Эшер будет знать, что она здесь. Преимущество внезапности исчезнет, не появившись. Нет — нужен другой вход.
Она заползла в один из открытых подвалов, окружающих квартал, как кратеры от бомб. На полпути она поняла, что дно усыпано мертвыми телами. «Звездники», пережившие бунт и штурм крепости Синьджона, использовали яму как братскую могилу, скидывая туда своих убитых вместо того, чтобы их хоронить. Как ни мерзка была вонь, это еще цветочки по сравнению с тем, что здесь будет завтра-послезавтра.
Она пробиралась среди трупов, пока не нашла вход в туннель, куда едва мог протиснуться человек. Такой туннель наверняка используется редко, что вполне отвечало ее целям. У стен не было никакой облицовки, будто туннель прокопал какой-то гигантский крот, и пришлось ползти на животе сквозь темноту, проталкиваясь локтями. Она только надеялась, что не встретится ни с кем из анклава Эшера, кто полз бы наружу. И без того ситуация непростая.
После нескольких долгих минут, полных клаустрофобии, она наконец увидела что-то, похожее на свет. Осторожно продвигаясь вперед, она увидела подземный зал, служивший казармой для рекрутов Эшера. Сейчас в просторном помещении вроде бы не было Своих. Бесшумно выскользнув из туннеля, она отряхнула волосы и одежду от земли несколькими резкими движениями
Теперь, внутри, надо было узнать, где держат Клауди — а в этом сумасшедшем доме-аттракционе совершенно непонятно, где это может быть. Наиболее вероятно было бы искать в той подземной тюрьме, где ее допрашивали, а это было в каком-то коридоре главных катакомб. Идя по своим следам прошлой ночи, она ощутила, как бьется в ней кровь Эшера вторым сердцем. Когда она была слаба, легче было заглушать этот зов, но сейчас он был почти такой же повелительный, как зловещее влияние Другой.
В каком-то извращенном смысле Другая подготовила ее к тому, чтобы иметь дело с Эшером. Она много лет подряд училась подавлять свою вампирскую личность и потому сразу поняла, что Эшер пытается захватить над ней контроль. Вампир более слабый принял бы желания Эшера за свои собственные и действовал бы, не задумываясь.
Дверь в допросную была не заперта. Неизвестная шагнула внутрь. Все было почти так, как прошлой ночью, — только тело Децимы уже убрали, и кто-то написал на стене человеческой кровью: «Он со мной».
— Ах! Смотрите, кто к нам пришел!
Эшер сидел под цветным витражом, висящим над его троном, и один ботинок поставил на тело Клауди. Борода старого хиппи была ярко-красной, левый глаз и щека распухли так, будто ему под кожу вшили грейпфрут, но вроде бы он дышал. Свои и «звездники» выстроились вдоль стен, и глазки у них блестели, как у крыс в канаве.
— Отпусти его, Эшер, — сказала неизвестная. — Я в твоей власти — он тебе уже не нужен.
— Отнюдь, красавица, — ухмыльнулся Эшер, слегка пнув носком ботинка тело Клауди. — Он мне очень нужен. В конце концов, это ведь он защищал того мерзкого мальчишку. Отсюда следует, что он знает, где Никола.
— Никола погибла. Сгорела в Черной Ложе.
— Ты мне будешь ссать в глаза и говорить, что это дождик? — зарычал Эшер. — Если бы она была у Синьджона, он бы вышвырнул ее после первых трех минут штурма! Нет-нет, я понимаю, что похищение моей возлюбленной — это твоя работа, а не его. Не знаю, зачем тебе надо было втравить меня и Синьджона в джихад — может быть, чтобы мы убили друг друга, а Город Мертвых достался тебе? Таков был план? Ты как млекопитающее, строящее козни у ног динозавров?
— Ты бы не понял моих мотивов, если бы я тебе сказала. Но в одном ты прав: я прибыла с четкой целью избавиться и от тебя, и от Синьджона.
Эшер встал и отошел от Клауди, злобно хмурясь.
— Кто ты, женщина? Тебя послала Камарилья? Ты их Архон?
— Камарилья! — Она отвернулась и сплюнула. — Камарилью я люблю не больше, чем тебя, Эшер!
— Отвечай, будь ты проклята! Кто ты? Назови свое имя!
— Хочешь знать, кто я? Я — та тень, которой страшатся монстры! Я — кошмар, преследующий мертвых! Загляни в самый темный угол своего черного сердца, и там ты найдешь меня! Я — убийца мертвых, разрушитель проклятых! Я то, чего боишься ты больше всего на свете, — я твоя смерть, Эшер!