Джагала

Браст Стивен

Он выдавил из себя слабую улыбку, поклонился и попятился к двери, все так же сжимая в руке шапку. Вошли Эбрамис и колдун; Эбрамис кивнул Саабо, тот вежливо ему улыбнулся и отвесил вежливый поклон колдуну.

Не такой он плохой парень, Саабо. Просто угодливый слизняк, которого так и тянет пнуть.

Позднее Эбрамис сообщил, что выздоравливание идет полным ходом, и поздравил меня, что я нахожусь в такой приличной форме. Поскольку я не мог встать, даже чтобы… в общем, не мог даже

встать, всерьез я последнее не воспринял. Колдун что-то бормотал и нашептывал, меняя повязки, а когда они уже собирались уйти, я сказал:

– Минуточку, будьте добры.

Эбрамис повернулся ко мне с видом, который всегда напяливают лекари, готовые опровернуть гнусные подозрения больного относительно того, в каком он на самом деле состоянии, либо объяснять, что пока еще нельзя что-то есть или что-то такое сделать.

– Что вы знаете об Искусстве? – спросил я.

– Я?

– Да.

– Я знаю, как накладывать повязки и припарки, сделанные теми, кто изучал Искусство. Большего мне не требуется.

Кажется, я слегка его задел.

– Приношу извинения, – произнес я самым вежливым и искренним тоном. – Я никогда не понимал природу связи между искусством исцеления и колдовским Искусством, а сейчас это оказалось важным. В Империи дело обстоит иначе. Там есть волшебники, которые разбираются в недомоганиях плоти, вот их-то и называют лекарями. Как здесь, не знаю.

Я переводил взгляд с Эбрамиса на колдуна и обратно. Они стояли по обе стороны от кровати, скрестив руки на груди. Эбрамис, кажется, хотел спросить, почему это вдруг оказалось важным, но вместо этого сказал:

– Мы сотрудничаем во многих аспектах. Если, по моему мнению, пациенту требуется особое лекарство, колдун создает таковое. Также с некоторыми неотложными случаями лучше справляется именно колдовство.

– Итак, за вычетом особых неотложных случаев вроде моего, вам может потребоваться помощь колдуна для создания определенных лекарств…

Он кивнул. Я не отрываясь смотрел на него, он чуть смутился, но ничего не добавил. А я мысленно кивнул и спросил:

– Вам знаком немебетешег?

Извините, но в Северо-западном наречии просто нет нужного термина. Дед, однако, удостоверился, что мне знакомо фенарианское слово, еще когда школил меня перед первым моим визитом на Восток. «Владимир, для лекаря вылечить это – сложная работа, но для колдуна предотвратить такое – пара пустяков», так он сказал. Удивительно, кем он меня иногда считает.

Глаза лекаря расширились.

– Я… конечно же, знаю, но… никогда не думал… почему вы полагаете…

– Нет-нет, у меня этого нет. Я хотел знать, знакомы ли с этим вы.

– Ну, есть несколько видов этого, а не только «овечья

хворь», как многие полагают. И разумеется, я кое-что об этом знаю, но зачем…

– Вам часто приходится с этим сталкиваться?

Эбрамис нахмурился.

– По-моему, это ненадлежащий вопрос.

Я не смог сдержать смеха.

– Вы смотрите на меня и не понимаете, что со мной сделали? И что это может повториться? Если я задаю вам вопрос, значит, так или иначе, он связан с моим состоянием.

– Но как может…

– Нет. Вам я этого не скажу. И в любом случае вы не захотели бы знать.

Он подумал, кивнул и повернулся к колдуну.

– Я сейчас приду, подождите…

– Нет. Мне нужен и его ответ.

Лекарь глубоко вздохнул и медленно выдохнул.

– Хорошо.

Я прикрыл глаза. Старый трюк – смотреть сквозь полусомкнутые ресницы. Видно так себе, и обмана это вовсе не помогает распознать. Но можно убедить собеседника, что ты отвлекся и слушаешь его не слишком внимательно. Впрочем, не думаю, что Эбрамис на это купится.

– Вам часто приходится с этим сталкиваться? – повторил я.

– Нет, – ответил он. – Почти никогда. Так, изредка, когда юнец возвращается из Города, или посетитель… – он прервался на полуслове, я хихикнул, а он добавил, гневно раздувая ноздри: – Я не намерен называть вам имена тех, кого лечил!

– Мне и не нужны имена, – проговорил я. – Нужно знать, почему.

– То есть?

– Я посещал «Мышь» и видел здешних девиц. Я знаю, кто они. Почему же вы день и ночь не занимаетесь такими случаями? Или есть другой лекарь, который работает в подобных ситуациях?

– В городе есть еще двое, которых вызывают…

– Кто-либо из них занимается лечением этой болезни среди, э, «бархатных дам», как их зовут у меня на родине те, кого я не желаю упоминать?

– Насколько мне известно – нет.

Каждое слово он чеканил, заставляя меня почувствовать себя глубоко виновным в том, что я вообще посмел поднять такую тему. По-фенариански это звучит куда эффектнее, нежели на Северо-западном наречии, потому что фенарианский куда более певуч.

Я едва сдерживал смех.

– Вы делаете что-либо для, э, предотвращения этих болезней? Проводите профилактические осмотры?

– Нет.

– А ваши коллеги?

– Не могу знать.

– Тогда объясните, почему же они не являются для вас постоянной заботой.

– Не знаю, – ответил он. – Такой вопрос просто не возникал.

– И сами вы никогда о нем не думали?

– Господин Мерс, мне правда не кажется, что…

– Хорошо. Благодарю вас. Я узнал то, что хотел.

– Прекрасно. В таком случае, до завтра.