Джагала
Шрифт:
Один мой «клиент» устроил себе прикрытие настолько мощное, что подкуп обошелся бы дороже, чем весь мой гонорар за «работу». Так что я нанял актера на роль обычного купца-креоты, второго актера – изобразить мелкого босса из Кэндлтауна, еще нескольких – сыграть слуг и лакеев, а потом потратил одиннадцать недель на организацию деловой аферы для того парня только для того, чтобы он выбрался на встречу – никаких телохранителей, сами понимаете, секретная сделка, – где и оказалось, что настоящее дело тут только одно, мое. Всю эту историю – почему парня
Чем она не была, так это уникальной.
Я к чему: дай джарегам достаточно времени, и они тебя прикончат. Давал ли я им достаточно времени? Не думаю.
Я еще раз мысленно перебрал все, что знал, и наконец сказал:
«Ладно, за дело.»
«Сейчас?»
«Да. Ты можешь открыть мой рюкзак и кое-что оттуда вынуть? Он должен быть в ящике или рядом.»
«Попробую, босс. Но если не получится, чтобы никаких замечаний насчет большого пальца.»
«Получится или нет – ни слова об этом в течении недели.»
«Что тебе нужно?»
«Знаешь, в каком пузырьке у меня тинктура литандриала?»
«А? Конечно, босс. Вряд ли ты хочешь кого-то обжечь, а значит, у тебя, видимо, приступ радикулита. Но не проще ли попросить лекаря…»
«Лойош, я сейчас никакого приступа не заметил бы. Просто достань пузырек, если сможешь.»
Он смог, и вот пузырек был у меня в руках, и я понял, что откупорить хорошо пригнанную пробку много сложнее, чем самостоятельно есть. Но все же я справился.
«Еще нужна какая-нибудь тряпка.»
Не задавая вопросов, Лойош нырнул в ящик, откуда достал пару старых… в общем, тряпку. Не время привередничать. Я намочил ее в том, что было в пузырьке, приложил туда, куда нужно, и аккуратно стер лишнее с усов.
«Черт, Лойош, жаль, что у меня тут нет зеркала. Как я выгляжу?»
«В сравнении с чем?»
«Неважно. Должно сработать. Избавься от этой тряпки – положи обратно в ящик и закопай в остальных шмотках.»
«С удовольствием.»
«И забудь о подколках.»
Я снова улегся, умерил дыхание и напомнил себе, что нельзя облизывать губы.
«Можешь убрать пузырек обратно?»
«Босс, ты спятил?»
«Не издевайся над больным человеком, Лойош. Ты же видишь, я не только искалечен, я – жертва колдовских чар.»
«Как?..»
«Видишь? Алые губы. Колдовская метка.»
«Э, и кого ты хочешь в этом убедить?»
«Погоди, увидишь.»
Когда вошел Михей с обедом, я лежал на кровати, едва дыша или вовсе не дыша. Если интересуетесь, надо дышать носом и грудью, коротко и быстро; так можно держаться достаточно долго, если предварительно потренироваться дышать лишь верхней частью легких. Ну и разумеется, губы мои имели явственную алую окраску.
Михей уронил миску с гуляшом (с точки зрения Лойоша и Ротсы это было либо неожиданным
Я расслабился и сошел со сцены до следующего действия, где буду нужен, как вездесущий торговец из мрачной маньеристской комедии. Самое лучшее во всем этом было полное отсутствие риска – если вдруг не сработает, ну что ж, а что я такого сделал? Принял средство от радикулита и лег подремать, а все остальное – просто чрезмерная впечатлительность крестьянского паренька.
Ну разве что слух по неудачной случайности очень быстро дойдет до Орбана, а он смекнет, что это обман; тогда мне конец. Риск есть, но невеликий, куда вероятнее, что Орбан услышит обо всем куда позднее и либо вычислит только часть картины, либо просто плюнет на все. Оба этих варианта меня устраивали.
Первым появился Эбрамис, обеспокоенный и разгневанный одновременно. Странно, должен признать. Лекарь, конечно, должен был придти, он ведь профессионал, но я не ждал, что он воспримет все так близко к сердцу.
Первое, что он сделал – поднес к моим губам зеркальце. Кажется, картина получилась действительно убедительной.
– Лекарь? – произнес я. Слабым, жалким тоном, словно человек, едва-едва задержавшийся по эту сторону Великой ночи.
Так, вот меня и вызывают на сцену. Дал бы мне Миерсен роль Первого Ученика?
– Господин Мерс! – воскликнул он. – Я думал, вы… с вами все в порядке?
– Что… случилось? – Я едва шевелил губами.
– Что случилось? – переадресовал он мне тот же вопрос.
– Я не…
– Господин Мерс!
Я снова открыл глаза.
– Я лежал… А потом, я… я просто не мог дышать. Дальше не помню.
Фенарианский, как не раз говорил мне дед, весьма богат ругательствами, которые трудно толком перевести. О да.
– Что… – выдавил я.
– Колдовство, – хмуро проговорил он. – Кто-то пытался вас убить.
Я покачал головой.
– Быть не может. Не действует. Врожденный…
– Это колдовство, – повторил он.
Хочешь убедить кого-то в чем-то таком, что связано с его профессией, но напрямую к ней не относится? Зарони в нем подозрение – и всеми силами отрицай подобную возможность, опираясь на недоказуемую причину.
«Босс, ты же понимаешь, что колдуна тебе в этом не убедить.»
«Знаю. В этом-то и прелесть.»
Тут появился колдун, с которым работал лекарь (имя его я так и не расслышал); начал было осматривать меня, но Эбрамис тут же взял его под локоток и увел в угол, яростно сверкая очами и что-то шепча. Колдун в ответ не менее яростно качал головой и махал руками. Еще дважды он порывался осмотреть меня, однако Эбрамис его не подпускал. Логично: ведь ковен вроде как только что пытался меня прикончить. Словесное расхождение во мнениях вот-вот грозило перейти в физическое воздействие. Я бы поставил на колдуна, но меня больше заботило, как бы они во время драки не свалились на бедного больного меня.