Джамбр
Шрифт:
Недовольство армянского населения эчмиадзинскими патриархами усиливалось в связи с действиями агентов католической церкви. После “Великого сургуна” (насильственного переселения в Персию), когда католические миссионеры стали раскапывать землю в монастырях св. Гаяне и Рипсиме, чтобы взять мощи святых, среди армян вспыхнули волнения. Собравшиеся у монастырей епископы, вардапеты и крестьяне, узнав, что католикос Меликсет получил от “латинцев” взятку и не собирается принимать никаких мер против них, напали на “латинцев”, избили и прогнали их [8] .
8
Там же, стр. 183.
Симеон Ереванци, ни слова не говоря об этих событиях, лишь отмечает, что после старательного и энергичного патриарха Григора Маквеци вплоть до Мовсеса Сюнеци (1628— 1632) католикосы Эчмиадзина “из-за очень тяжелых условий времени не могли совершать каких-либо
Новый подъем Эчмиадзина начался с приходом к патриаршей власти в 1628 г. Мовсеса Сюнеци, который был одним из основателей Сюнийской пустыни. Сюнийская пустынь была создана в 1610 г. недалеко от монастыря Татев, где собрались вардапеты, епископы, священники и светские феодалы, недовольные эчмиадзинскими католикосами. Движение Сюнийской пустыни поддерживалось также армянским купечеством и влиятельными кругами армян, переселенных в Иран.
Основатели Сюнийской пустыни и их последователи ставили перед собой следующие задачи: 1) вести борьбу против разложения духовенства; 2) против католических миссионеров; 3) взять в свои руки церковную власть и добиться того, чтобы во главе армянской церкви вместо трех-четырех католикосов стоял только один патриарх; 4) после захвата католикосского престола усилить экономическое и политическое значение Эчмиадзина; 5) создать при крупных монастырях новые пустыни, открыть школы и т. д.
Руководители Сюнийской пустыни развернули пропаганду среди армян в самой Армении и за ее пределами. Мовсес Сюнеци резко выступал против разложившегося духовенства. Фактически проповедь и практическая деятельность Мовсеса Сюнеци были направлены против официально признанной Сефевидами церковной верхушки. Вскоре авторитет Мовсеса увеличился настолько, что Эчмиадзин был вынужден пойти на уступки, а в 1627 г. по протекции влиятельных армян в Исфагане шах Аббас I подписал рагам о назначении Мовсеса Сюнеци эчмиадзинским лусараром (ключарем). Мовсес стал фактически главой Эчмиадзина, и вскоре, в 1628 г., при поддержке своих друзей в Исфагане был утвержден католикосом. Особое внимание он уделял монастырскому хозяйству. При шахе Сефи ему удалось добиться отмены ежегодной подати-муката, наложенной на Эчмиадзин Аббасом I.
Мовсес Сюнеци назначил преемником Пилипоса Ахбакеци, и до 1680 г. Эчмиадзинское патриаршество находилось в руках выходцев из Сюнийской пустыни и их учеников.
Если до 1627—1629 гг. сюнийское движение было направлено против эчмиадзинских патриархов и разложившегося духовенства, то в последующий период, когда руководители этого движения сами получили власть католикосов, борьба велась за усиление Эчмиадзина как хозяйственного и церковного центра. Патриарх Пилипос (1633—1655) возродил разрушенные монастыри и восстановил порядок среди духовенства.
В 5, 6, и 8-й главах “Джамбра” рассказывается о епархиях Эчмиадзина, обязанностях нвираков-посланцев и представителей Эчмиадзина в этих епархиях и т. д.
В главе 8 (а также и в 10—12-й) Симеон Ереванци пишет о распаде армянского государства, об ослаблении армянской церкви, в результате чего появились самостоятельные и самозванные патриархи, между которыми происходили бесконечные раздоры из-за взимания епархиальных налогов и различных поборов и т. д. Симеон Ереванци в главе 9 “Джамбра” излагает свое мнение о роли и обязанности патриарха как главы и духовного руководителя общества, подчеркивая, разумеется, необходимость первенствующей роли Эчмиадзинского патриаршества. Симеон Ереванци, как отмечает А. Р. Иоаннисян, “был глубоко убежден в том, что католикос — это глава армянской нации, ответственный за ее судьбу. Хотя, писал он в одном из своих обращений, пало мирское царство армян и армяне подпали под власть чужеземцев, однако осталась духовная власть и имеется духовный князь армянского народа в лице его патриарха всех армян — католикоса” [9] . Как Христос, рассуждал Симеон, — единственный посредник между богом и человечеством, точно так же единственными посредниками между Христом и армянским народом были Григор Просветитель и его преемники — католикосы. Поэтому духовная власть католикоса должна распространяться на всех армян без исключения, и они все обязаны повиноваться католикосу. Далее в “Джамбре” говорится, что, хотя армянская церковь была разделена на несколько враждовавших патриаршеств, все же эчмиадзинский католикос “как раньше (т. е. при армянских царях, когда в Армении существовал один патриарший престол. — П. А.), так и позже, и до сих пор... является первым по почестям и по трону, [более] славным и именитым, чем другие [патриархи], любимым всем народом. Он обладает большой властью, имеет право отлучать всех католикосов от церкви и лишать сана, равно и их епископов и других лиц духовного звания, если будет законный повод и обстоятельства потребуют, между тем как другие отнюдь не могут даже касаться ни эчмиадзинского католикоса, ни духовенства, ни мирян из его области. Так установлено не только в силу его исконной, природной, собственной духовной власти как [патриарха] первого престола, но и на основании постановлений армянских и иноземных обществ и приказов светских царей и других ишханов, чьи постановления и приказы сохраняются у нас в св. Престоле, как увидим далее, в своем месте”.
9
А.
В главе 9 “Джамбра” рассказывается о внутренних правилах и порядках, установленных в Эчмиадзине, об обрядах и церемониях при смерти католикоса, при избрании и миропомазании нового католикоса и т. д. В этой же главе говорится о правилах переписки католикоса с другими лицами. Симеон Ереванци в качестве наставления своим преемникам рассказывает также и о том, кому и какого рода почести должен оказывать католикос, когда к нему приходят представители властей и прочие лица. Здесь же указывается, как католикос должен принимать ханов и их слуг и т. д.
В главах 10—12 излагается история Гандзасарского, Ахтамарского и Киликийского патриаршеств; наиболее подробно Симеон Ереванци пишет о Гандзасарском патриаршестве, которое в XVIII в. переживало глубокий кризис.
До начала VII в. армянская, грузинская и агванская церковь имела единое вероисповедание. В начале VII в. грузинская церковь, приняв постановление Халкидонского собора, присоединилась к греческой церкви. Агванские патриархи также стремились к самостоятельности и отделению от армянской церкви. Эти тенденции агванских патриархов особенно усилились в начале VIII в., в период патриаршества гардманского епископа Нерсеса. Однако агванское духовенство осудило попытки Нерсеса отделиться от армянской церкви и приняло решение, что новопомазанные агванские патриархи могут быть признаны полноправными патриархами только в том случае, если будут утверждены армянским католикосом. В период сельджукских, а затем монгольских завоеваний этот порядок был нарушен. Этому способствовало отсутствие единого центра и согласия в армянской церкви. В этот период многие армянские феодалы вместе со своими подданными искали убежища в неприступных горах Карабаха. Усилившиеся в Карабахе армянские феодалы решили взять в свои руки главенство над агванской церковью и с этой целью в 1240 г. в Хачене построили монастырь Гандзасар, ставший центром Агванского патриаршества.
Гандзасарский престол с 40-х годов XIII в. до конца XVIII в. находился в руках хаченских феодалов Хасан-Джалалянов и вел самостоятельную, независимую от Эчмиадзина политику вплоть до 30-х годов XVII в., до перехода Эчмиадзина в руки патриархов — выходцев из Сюнийской пустыни. Тогда гандзасарские патриархи признали первенство Эчмиадзина и выразили готовность подчиняться ему. Этому способствовали также волнения среди населения, которые усилились и приняли наиболее острый характер в конце XVII в., когда в Карабахе, недалеко от Гандзасара, появился новый, самозванный патриарх, объявивший престольным центром монастырь “Трех младенцев”. Борьба между Гандзасаром и монастырем “Трех младенцев” происходила из-за церковных налогов, приношений и т. д.
Симеон Ереванци, подробно описывая раздоры и грызню, происходившие между патриархами Симеоном и Еремией, Нерсесом и Есаи, Исраэлом и Ованесом, рассказывает также о вмешательстве в церковные дела гянджинского, карабахского и ереванского ханов.
Патриархи через своих представителей в епархиях — нвираков собирали различные церковные налоги. При эчмиадзинских патриархах Акопе Шемахеци и Симеоне Ереванци впервые были составлены списки налогов. Согласно этим спискам население должно было платить нвиракам, или местным церковным начальникам, налоги и делать разные приношения. Эчмиадзинские нвираки, например, в “нвиракских” областях раз в три года собирали сборы нвиракские, кружечные, по усопшим, по завещаниям, поминальные и пр. В епархиях, кроме нвиракских сборов, Эчмиадзин получал и епархиальные доходы. Все эти сборы поступали в виде продуктов [10] .
10
Списки “престольных” сборов, сборов, поступающих в пользу патриархов, монастырских и епархиальных начальников и т. д., см.: ***, 1894, *** 825 — 826 (далее — “Архив армянской истории”).
По некоторым данным источников в известной мере можно установить размеры этих сборов. Так, по сообщению Захарии Акулисского (автора второй половины XVII в.), подушная подать, которую взимала церковь с каждого армянина, составляла 20 динаров в год [11] . В источниках нередко указывается также количество скота, который нвираки собирали раз в год.
Размер и характер сборов и налогов позволяют установить специализацию некоторых округов и областей. Так, скот, сыр, масло Эчмиадзин получал из Вана, Баязета, Алашкерта, Эрзерума и т. д.; пшеницу, ячмень, чечевицу — из округов Гегаркуни, Ширак, Карс, Абаран; воск и “тому подобное” — из Тифлиса; сухие фрукты, миндаль, орехи, бобы — из Нахичевана, Гохтна, Акулиса, Мегри; сушеный виноград и миндаль — из Тавриза; железные, деревянные, шерстяные и тому подобные изделия — из округов Лори, Казах, Шемаха, Ширван, Гянджа, Хачен и т. д. Таким образом, Эчмиадзин через нвираков получал из областей и округов те продукты, производство которых достигало там наибольшего развития.
11
Закария Акулисский, Дневник, Ереван, 1939, стр. 74.