Джайв с манекеном

Ланской Георгий Александрович

– Здравствуйте, – расплылась в улыбке Лиля, почуяв потенциальную клиентку. Одета Инга была в хорошенькую меховую курточку, стоившую немаленьких денег, что Лилька мгновенно просекла глазом-рентгеном. Но я поспешила развеять ее радость.

– Не парься, это ко мне. Привет, Инга.

– Привет, – ответила та и слегка сморщила нос, оглядывая убранство нашего агентства. – Знала бы я, что ты шаришь в туристических делах, устроила бы к нам. Наша контора посолиднее будет.

– А у вас есть турфирма? – удивилась я.

– Ну, у нас много чего есть, – равнодушно сказала Инга и без приглашения уселась за стол. С лица Лильки сползла улыбка. Она

пробормотала что-то нечленораздельное и сделала вид, что страшно занята работой.

– Ты не говорила.

– А ты спрашивала?

Я улыбнулась. Инга достала сигареты и поискала глазами пепельницу.

– Простите, у нас не курят, – ледяным тоном произнесла Лилька. Инга смерила ее высокомерным взглядом, но сигареты убрала.

– Ты чего завтра вечером делаешь?

– Да так… – смущенно сказала я, покосившись на Лильку. Та еще ниже наклонила голову и сосредоточенно что-то застрочила на бумажке.

– Приходи завтра в зал «OnlyDance», я там выступать буду.

Лилька подняла голову, перестав притворяться.

– Это где? – прищурилась я.

– На Волоколамке. Вот, я тут тебе адрес написала, – Инга подсунула мне мятую бумажку с адресом и даже криво начерченной схемой проезда. – Завтра интересный день будет – латинская программа. В субботу гала-концерт и награждение.

– Интересно, – медленно кивнула я. – А во сколько?

– Ну, вообще конкурсная программа весь день идет, там же несколько возрастных групп. Мы в самом конце, так что примерно около семи вечера. Успеешь?

– Наверное, – осторожно сказала я, вновь покосившись на Лильку. – Я почему-то так и подумала, что ты танцуешь. Я постараюсь приехать, если, конечно завала не будет.

– Конечно, мы приедем, – встряла Лилька. – Если что, закроемся пораньше.

– Ну да, – усмехнулась Инга, – по виду вашей конторы не скажешь, что тут ежедневный аншлаг.

Весь следующий день Лилька пребывала в состоянии нервного трепыхания, что несколько удивляло. Никогда бы не подумала, что светские рауты для нее такая уж редкость. Однако факт оставался фактом. На работу она опоздала почти на три часа, явившись разодетой в пух и прах, с элегантной прической, спрыснутой лаком с блестками.

– Как я выгляжу? – излишне быстро спросила она, поправляя волосы перед зеркалом.

– Как бандерша, – хмыкнула я. – Чего так скромно оделась? Надо было патронташ на шею повесить. Я в кино такие видела, знаешь, из пулеметных лент.

Лилька оглядела мой свитерок и джинсы и скривилась.

– Ты так пойдешь?

– А что?

– Это же танцы. Там знаешь, какие люди соберутся?

– Какие? – усмехнулась я. – Родители танцоров и их педагоги? Брось, это не чемпионат мира. Олигархи не сидят стройным редисочным рядком.

– Ну, рядком, не рядком, но я бы на твоем месте съездила домой переодеться, – посоветовала Лилька, крутясь перед зеркалом. – Нет, вот хороша я, черт побери! Просто хватай, и беги.

– Ну, это еще автопогрузчик надо прихватить, – фыркнула я. Лилька насупилась. Под конец рабочего дня она все-таки выпихнула меня домой, строго настрого велев переодеться и сделать что-нибудь с волосами. Особого выбора у меня не было. Я нацепила элегантный костюм от Пако Рабана, стянула волосы в хвост и, заехав за Лилькой, отправилась на танцы.

К началу мы опоздали, но это никого не смутило. На входе бабушка в буклях взимала плату с новоприбывших. Лилька проявила благородство, заплатив за нас обеих, пока я сдавала шубы в гардероб.

Вокруг

сновала туда-сюда разношерстная толпа. Элегантные девушки с ярким макияжем, в пестрых, расшитых блестками платьях, открытых настолько, что казались голыми, их кавалеры, стройные, по-гусарски подтянутые, с зализанными гелем волосами, поддерживали партнерш под руку, выходя из зала… Все это волшебство улетучивалось, когда парочки выдыхали, превращаясь в обычных молодых людей. Они болтали, смеялись, кому-то звонили. Те, кто еще только готовился к выступлению, украдкой поливали пол кока-колой и топтались в сладкой луже, чтобы потом, выйдя на паркет, не упасть в ответственный момент на скользком ламинате. Почти все девушки и юноши были смуглыми от наложенного на кожу тона. В сочетании с воском и лаком для волос, многие казались испанцами или итальянцами, по недоразумению попавшими в заснеженную Россию. Двери в зал были открыты. Танцоры и зрители входили, выходили совершенно бессистемно. Из динамиков неслись задорные латиноамериканские ритмы.

– Пойдем, – сказала Лилька. – Там поди и сесть некуда уже. Надо было пораньше ехать.

Места нашлись. Зал вовсе не был забит до отказа. Очевидно, аншлаг обещал быть в субботу, когда на гала-концерте выступили бы лучшие пары и приглашенные гости. Мы уселись довольно близко к сцене, уставившись на танцоров.

Ощущение праздника прошло довольно быстро. Это лишь кажется, что чемпионат спортивных и бальных танцев – яркое красочное действо. На деле это не так, особенно, если сидишь близко от сцены. Танцоры выполняют лишь долю танца, достаточно короткую, по времени не более одной минуты, потом на танцпол выходят другие и делают то же самое. Зрители в зале – большей частью все-таки болельщики: тренера, родственники и знакомые танцоров. Они держат в охапках их куртки, пакеты с вещами и бутылочки с минералкой. После выступления мальчики и девочки бросают своих партнеров и расходятся по разным углам, иногда спешно переодеваясь прямо в зале. Я повернулась и увидела, как высокая голенастая девица, задрав яркую зеленую юбку, натягивает джинсы. На коже, молочно-белой в лучах прожекторов, сверкнула узкая полоса зеленых, под цвет платья стрингов. Перехватив мой взгляд, девчонка зло поджала губы. Я отвернулась.

От грохота в динамиках, бесконечных объявлений ведущей – невидимой женщины с мягким голосом, блеска ярких нарядов, у меня быстро заболела голова. Я искала глазами Ингу, но нигде не могла ее найти. Не видела я среди зрителей и членов ее семьи. У меня даже закралось сомнение в том, что они присутствуют тут. Впрочем, это было вполне объяснимо. Выкидывай подобные фокусы моя дочь, я бы тоже не пошла на ее выступление… Или пошла бы?

Да, скорее всего, пошла бы, стиснув зубы от злости, поддерживала и ободряла, терпела и лишь дома дала бы выход накопившемуся за день раздражению. Семейные узы всегда значили для меня слишком много, как и дружба. Может быть потому, что у меня не было нормальной семьи и почти не было друзей…

– Пойду, куплю себе воды, – сказала я Лильке.

– Что? – гаркнула она. Музыка оглушала. Мы сидели напротив колонок, и временами децибелами нас сносило с места. Я схватила ее за мочку уха и почти прокричала, что схожу за водой.

– Я с тобой, – сказала Лилька. – Я бы даже что-нибудь покрепче выпила. Тут есть бар?

– Понятия не имею.

Мы двинулись к выходу. Лилька отдавила ноги, как минимум, троим зрителям, но, поскольку на мелочи она не отвлекалась, все проклятия достались мне.