Джайв с манекеном
Шрифт:
В гипермаркете я наткнулась на игрушечных ротвейлеров и сразу влюбилась в них. Очаровательные плюшевые псы так и просились в руки. Я купила сразу двух, решив, что одного подарю Насте, а второго оставлю себе. Я очень скучала по Баксу, не хватало прогулок по утрам, которые бодрили на весь день, его преданного взгляда и храпа по ночам, позволявшего чувствовать себя в безопасности. Плюшевый Бакс, конечно, не эталон, но на какое-то время он послужит мне утешением.
Там же, в гипермаркете, я нашла кондитерскую с якобы французскими булками. На вид они оказались приличными, на вкус – вполне сносными.
На въезде в поселок меня пропустили без проблем, сверив номера со списком гостей. Охранник позвонил по телефону и поднял шлагбаум, одарив меня тупым, нафталиновым взглядом. После он уткнулся в телевизор, где происходило что-то более интересное, чем незапланированный визит в коттеджный поселок.
Дверь мне открыла все та же горничная. Я поприветствовала ее кивком, поскольку совершенно забыла имя. Она сделала шаг назад, пуская внутрь, и протянула руку.
– Позвольте вашу шубу, – тусклым голосом сказала она, но в интонации было что-то неестественное, словно отзвуки далекой грозы, ушедшей на север. Я расстегнула шубу и протянула было ее горничной, но тут замерла и более внимательно взглянула на нее.
Из ее прически, безукоризненной в прошлый раз, справа, над ухом выбился непослушный локон, но не это казалось главным. Правое ухо «украшал» пластырь телесного цвета, и на его фоне ухо казалось багровым. Кроме того, оно явно распухло. Я прищурилась. Заметив, что я ее рассматриваю, горничная – Марина – я вспомнила ее имя – покраснела и слегка поджала губы.
– Позвольте вашу шубу и…пакет, – сказала она, протянула руку, и вдруг торопливо отдернув ее, протянула другую. Я автоматически проследила взглядом за рукой, которую она попыталась так неловко спрятать, и увидела между большим и указательным пальцами странные полукруглые отметины с коркой запекшейся крови, похожие на…
Следы зубов?
– Марина, с вами все в порядке? – тихо спросила я. Она бросила на меня затравленный взгляд и повторила с еле заметной ноткой нетерпения, а может, истерики.
– Позвольте вашу шубу…
Я пожала плечами и, не глядя, сунула ей в руки шубу. Не хочет говорить – ее дело. Впрочем, она наверняка боится потерять свое место, вот и молчит, что пес тяпнул ее за руку. Марина попыталась взять и пакет, но я не отдала.
– Прошу за мной, – прошелестела она, когда я, закончив поправлять прическу у большого зеркала, повернулась к ней. Следуя за горничной, я обратила внимание, что она странно несет голову, поворачивая ее таким образом, чтобы травмированное ухо было не на виду.
В гостиной находились лишь Андрей, валявшийся на диване перед телевизором, и Тамара. Увидев меня, Андрей поспешно поднялся и скупо улыбнулся. Тамара вспыхнула улыбкой, которая показалась мне излишне сладкой.
– Добрый день, – улыбнулась я. – А Инги нет?
– Здравствуйте, Алиса, – вежливо ответил Андрей. – Инга… Инга была дома. Марина!
– Да, Андрей Иванович? – отозвалась оставшаяся за моей спиной горничная.
– Инга дома?
– Да, кажется она у себя.
– Попросите ее спуститься. И возьмите у Алисы пакет.
– Я
Тамара бросила быстрый взгляд на мужа и с фальшивой бодростью произнесла:
– Настя сейчас занимается. Она, знаете ли, очень занятой ребенок…
– Марина, да возьмите же вы пакет, – раздраженно сказал Андрей. Застывшая горничная осторожно забрала из моей руки пакет. Я осталась стоять, держа в руках плюшевого ротвейлера, почувствовав себя круглой дурой. Внезапно мне захотелось, чтобы Левины в полном составе провалились ко всем чертям.
– Садитесь, ну что же вы, – успокаивающе сказал Андрей. Я села, сжав колени, как первоклассница. Его глаза, острые и опасные, как битые стекляшки, пронизывали меня, словно рентген.
– Как там погода? – спросила Тамара. – Я еще не выходила.
– Не очень. Пасмурно, сыро.
– Наверное, климат Франции приятнее?
– О, да, намного, – согласилась я. – Боюсь, я никогда не привыкну к климату Москвы. Для меня это слишком.
– А где вы жили раньше? – небрежно поинтересовался Андрей. – Я имею в виду: до того, как перебрались в Париж?
– В средней полосе России, – уклончиво ответила я, стараясь не показывать, как мне неприятен этот вопрос. – Почти в Сибири…
Видимо, Андрея этот ответ не удовлетворил, и он хотел что-то еще спросить, но я не дала ему шанса.
– Инга сказала, Кристоф прислал мне посылку?
– О, да, – оживилась Тамара. – Целый баул. Он вам не звонил?
– Нет.
– Странно, он собирался. Впрочем, у него сейчас столько дел… После смерти Анны на беднягу свалилось слишком много.
– Он ничего не просил передать? Ну, кроме посылки?
– Ах, да, – вспомнила Тамара и захихикала. – С вашим Баксом все в порядке. В следующем месяце он станет отцом. Кристоф сказал, что ваш пес превосходен. Наверное, мы могли бы повязать Бакса и нашу Раду. Она совсем заскучала без кавалеров.
Рассказывая о собаках, Тамара оживилась. Ее бледное лицо заиграло красками, а глаза заблестели. Я решила, что собаки действительно для нее больше, чем хобби. Сейчас она почти мгновенно превратилась из привлекательной женщины почти в красавицу. Переведя взгляд на Андрея, я невольно вздрогнула.
В его светло-голубых, как аквамарины, глазах, горел вполне понятный каждой женщине интерес. Я моментально вспыхнула, а он, вместо того, чтобы смутиться, чуть заметно улыбнулся. Я уставилась в телевизор и замолчала.
На экране шел какой-то идиотский криминальный сериал, коими потчевал известный своими кошмариками телеканал. Герои – не то бандиты, не то менты, разговаривали ненатуральными голосами, строили глупые рожи, которые, по их мнению, должны были выразить глубокие чувства. Поражало, что все они были абсолютно на одно лицо, словно их клонировали на секретной фабрике, и даже эмоции у этих актеров-чурбанчиков были как под копирку. Когда они разговаривали по телефону, то непременно повторяли в трубку: «Что? Что?», а если собеседник прекращал диалог, громко кричали: «Алло! Алло! Что с тобой?», как будто коротких, мертвых гудков было недостаточно для понимания – тебя уже не слышат.