Джайв с манекеном
Шрифт:
– Ну… Нравится она мне. Прикольно. Такое, знаешь, когда… как это слово, когда черное и белое?
– Контраст?
– Во! На контрасте. Пацаны тоже ржут. А мне нравится. Мама сказала, что я в этой шапочке, хоть на дебила и похож, но не такой страшный.
– Ты и без того не страшный.
– Спасибо, – серьезно сказал Леха. – А моя бывшая сказала – ужас какой страшный. Особенно, когда злой.
– Это она еще страшных не видела.
– Угу. Вот Герман Игоревич, например… Он страшный, да?
– Да, – кивнула я, не сразу сообразив, что Леха говорит о Змее.
– Серьезный
– Охранять?
– Ну. Типа того. Говорит, если смоется, глаз вам натяну… ну… туда…
– Я поняла.
– Ага. Так чего он так тебя пасет? Ты натворила чего?
– Нет. Он на мне жениться хочет.
– Круто, – серьезно сказал Леха. – Он… того… мужик серьезный. А почему ты сбежать должна?
– Так я-то за него не хочу, – вздохнула я. Леха вытаращил глаза и долго, как теленок, хлопал ресницами.
– А чего не хочешь? – спросил он, наконец. – Вы же… того… вместе… Он у тебя ночует. Вроде все у вас чики-пуки. И мужик он опять же конкретный такой…
– Боюсь я его, – доверительно сказала я, положив ладонь на Лехину ручищу. – Вот и не отказываю. И потом, старый Герман уже. Я молодых люблю.
Леха подавился и долго кашлял. Посетители оглядывались на нас с неудовольствием. Откашлявшись, он, красный от натуги, вытер слезившиеся глаза рукавом и покрутил головой.
– Надо, наверное, домой ехать, – сказал Леха. Излишне торопливо, на мой взгляд. – Тебе лечь надо… и все такое. Поедем?
– Поедем, – согласилась я. Боль утихла, зубы перестали выбивать канкан. Я была уверена, что доеду без особых приключений. На улице, перед тем как усадить меня в машину, Леха натянул на голову свою шапочку и серьезно сказал.
– Ты это… того… если надумаешь бежать, то не в мою смену. Хорошо?
– Почему это? – усмехнулась я.
– Потому это. Не ты одна Германа Игоревича боишься.
Я кивнула и завела мотор. По дороге долго перебирала прошедшие события, поглядывая в зеркало заднего вида. Леха мчался следом. Во дворе он не сделал попытки выйти следом, проследив за тем, как я вхожу в подъезд. Его глаза горели странным огнем.
Я думала, что засну сразу. Но даже после горячей ванны и теплого молока, сон не шел. Вспоминались гадкие глазки Виталика, его прикосновения и смрадный запах изо рта. Не выдержав, я накинула шубу и спустилась вниз.
Леха сидел в машине и дремал, открыв рот. Я подумала, что могла бы сбежать прямо сейчас, и он никогда бы не узнал, но было безумно жаль этого увальня. Я постучала в стекло. Леха подпрыгнул. Стукнулся макушкой о крышу и, прошипев что-то матерное, уставился на меня ошалевшими глазами.
– Чего? – испуганно спросил он, опустив стекло.
– Пошли, – сказала я.
– Куда?
Я показала ему на дом. Леха вышел из машины и поежился.
– С чего вдруг? – спросил он настороженно.
– Ни с чего, – пожала я плечами. – Мне страшно.
Леха ушел под утро, предпочитая досидеть остаток смены в машине. Чтобы там было веселее, я дала ему с собой котлетку в полиэтиленовом пакетике, пару кусочков хлеба и йогурт в бутылочке. В девять утра «мерседес» отбыл со двора, сменившись на «тойоту». Я невесело усмехнулась.
В квартире Леха
Не уверена, что ему не хотелось. Хотелось, еще как. Его быстрые взгляды дорогого стоили, однако то ли страх, то ли служебное рвение оказались сильнее. Призрак вездесущего Змея витал над нами с неодобрительной гримасой.
Машин во дворе не прибавилось. Выезжая на работу, я не заметила, чтобы меня стерегли с усиленным рвением. Стражи были несколько расхлябаны, позволяли себе уезжать на обед, пару раз я даже ненадолго могла от них оторваться на шоссе, причем не особенно напрягаясь. То, что я всегда возвращалась домой, охранников из «тойоты» успокаивало. Мне казалось, что смыться не составит труда.
Змей не давал о себе знать, и лишь его верная братия под окнами не позволяла зародиться робкой надежде, что он оставил меня навсегда. Левины не объявлялись, даже Инга, так активно набивавшаяся в подруги, притихла. Я же звонить не рискнула, предпочитая не будить лихо.
Лилька отругала меня за неудачную попытку смыться. Выглянув из окна, она увидела Леху, припарковавшегося неподалеку от офиса и покраснела от злости.
– Надо выйти, сунуть ему в выхлопную трубу картофелину и спокойно сбежать, – посоветовала она. – Только нанять какого-нибудь малолетнего бандита половчее.
– Не надо, – отмахнулась я. – Его потом Змей придушит.
– А тебе что за дело? Только не говори, что ты в этого увальня влюбилась.
– А что? Смотри, какой он нарядный.
Лилька критически оглядела Леху и скривилась.
– Рожа как у дегенерата. И шапка эта дебильная. Сразу видно: у человека проблемы со вкусом.
– Ну и что? – возразила я. – Зато у него сердце доброе и кулаки пудовые. С ним по улице не страшно ходить.
Лилька фыркнула и оставила эту тему. Я же, закончив работу, направилась на прогулку вместе с Лехой. Поначалу он отнекивался, но потом признал мою правоту: и я на виду, и проблем никаких. За оставшиеся от новогодних праздников выходные я сводила его в кино, кафе и заставила полдня таскаться со мной по ГУМу. Леха все время мрачно озирался по сторонам, опасаясь встретить знакомых, но я видела: он получает от этого какое-то ребячье удовольствие. Я даже подумала, не сводить ли его в цирк, но потом решила, что это будет перебором. Привыкая ко мне, Леха терял бдительность.
– Как ты жил раньше? – спросила я. Леха, которого всегда выбивали из колеи мои неожиданные вопросы, покраснел и уткнулся в плошку с мороженым. Мы, прогулявшись по центру, зашли в кафе, где заказали кофе и мороженое, как в детстве. Со стороны, наверное, мы выглядели смешно, уж больно не сочетались друг с другом: девица в норковой шубе и парень со сломанным носом, угрюмый, в спортивных штанах и куртке. Слава богу, что входя в помещение, Леха хоть шапочку снимал. Впрочем, москвичей трудно удивить несуразностью наряда. Я невольно вспомнила, что в моем провинциальном городке эпатажные наряды вызывали у людей ступор и осуждение.