Джебе - лучший полководец в армии Чигизхана
Шрифт:
– Точно, – поддержал его Тохучар. – Я бы обязательно выставил на этой горе сотню нукеров.
– Попробуем поколебать их самоуверенность, – буркнул Субудей, отъезжая к гонцам, притаившимся за деревьями справа. Он что-то сказал им, и вернулся назад.
– Приказал нападать сразу всем трем туменам? – поинтересовался Тохучар.
– Разве твои, меня послушают. Только свои, – ядовито пробурчал Субудей. – Пока что на них пойдет мой тумен, – и уставился одним глазом в долину.
Через некоторое время из-за лесочка на склоне горы, внизу и справа, вылетела тысяча, и помчалась на вражеский лагерь. Чжурчжени засуетились на окраине
С трехсот шагов тысяча выпустила первый залп. Командующие из-за расстояния не услышали единого выкрика своих воинов и жужжания стрел. Выстрелив ещё раз, тысяча отвалила в сторону, и ушла назад, описав дугу. Но за ней из-за леска выскочила вторая тысяча и тоже, сделав два залпа, ушла в сторону. За ней пошла третья, четвертая...
Чжурчжени не стреляли в ответ. Они хорошо понимали бесполезность своих стрел на таком расстоянии. И когда пошла пятая тысяча, из лагеря вырвалась конница в полторы-две тысячи всадников и помчалась на перехват очередной тысяче. Но в этот момент из-за горы выскочили сразу три тысячи монголов, и пошли в лоб на китайских всадников. Те определили, что их меньше, и круто развернувшись, понеслись назад к лагерю. Три тысячи приблизились к пехотинцам, которые спрятались за щитами на расстояние выстрела с хода, и осыпали их стрелами. К этому времени китайские всадники уже убрались за спины копьеносцев.
И снова, в ста шагах от пехоты, все три тысячи разом повернули, и ушли в сторону. А следом за ними опять из-за лесочка вылетела одна тысяча и понеслась к противнику, обстреливать его стрелами.
Китайцы зашевелились. Уже в центре лагеря стали собираться всадники для отражения атаки надоедливых монголов. А на окраине появились раненые и убитые чжурчжени. Туменные с горы видели, как их оттаскивали солдаты в центр армии.
– Давайте своих, – скомандовал Субудей, посмотрев на Чиркудая и Тохучара.
Подозвав гонцов, Чиркудай с Тохучаром приказали начать атаку тысячами, но в других местах. Подальше от тысяч Субудея.
– Может быть, и мне своих, тоже запустить? – спросил кидань.
– Не надо, – властно возразил Субудей. – Пусть они будут нашим резервом.
Кидань подумал и согласно кивнул головой.
Когда вдали на лагерь чжурчженей стали нападать тысячи из тумена Чиркудая и Тохучара, людское скопище зашевелилось сильнее. Вскоре из-за щитоносцев вылетело множество всадников. Чиркудай определил на глаз: где-то около десяти тысяч, и бросились в атаку. Но им навстречу понеслись сразу два тумена. Сократив расстояние до выстрелов с хода, оба тумена сделали залп. Этого чжурчжени не учли. В небо взвилась громадная туча стрел, которые вонзились в бесформенную массу китайских всадников.
Туменные тоже не ожидали, что может произойти необычное: больше половины всадников свалились со своих коней. Чжурчжени почему-то не использовали стрельбу с хода конным корпусом. Они рассчитывали на рубку саблями в контактном бою.
– Потрясающе!.. – взволнованно сказал кидань. – Никогда такого не видел! Одним залпом вывели из строя половину конницы чжурчженей!
Субудей закряхтел от удовольствия и заерзал в седле. Тохучар стал что-то мычать. Чиркудай молчал. Но внутри у него дернулась какая-то жилка – он был восхищен. А разведчики, три десятки охраны и гонцы, стоявшие в двадцати шагах справа, негромко крикнули три раза «Кху!», и загалдели, обмениваясь
Оставшиеся в седлах, три-четыре тысячи чжурчженей, круто развернулись, и бросились сломя голову назад. Оба тумена тоже повернули от лагеря и, не ломая строя, на бешеной скорости умчались за гору.
– Зашевелились, – зло произнес Субудей.
По лагерю покатили волны солдат, подчиняясь приказам командиров. Половина всего войска тронулась с места и пошла к лесу, закрываясь щитами. Перед собой они выставили длинные копья. Казалось, что по полю ползет громадная черепаха, утыканная иголками. За первым валом солдат катил второй, третий... А замыкала это гигантское войско, конница, ожидая благоприятного момента, для добивания противника. Но всадников осталось мало.
Щитоносцы подошли к своим полегшим всадникам и накрыли их. Конные чжурчжени стали ловить одиноких коней и подбирать убитых и раненных. Они не пошли дальше, остались с павшими. Чиркудай заметил это и обрадовался: ему казалось, что с пехотой воевать легче. А тысячи продолжали налетать на грозно наступающих солдат, осыпая черепаху стрелами. Туменные видели, что за войском оставалось немало лежащих на земле людей. Все-таки стрелы клевали страшную черепаху и под панцирем.
– Ну, теперь достаточно одного тумена, чтобы заманить их в нужное нам место, – удовлетворенно заметил Субудей. – А остальные два, пусть продолжат атаковать вторую половину войска. Их тоже нужно заставить двигаться.
Чиркудай с Тохучаром подозвали следующих гонцов и приказали своим туменам нападать на тех, кто остался в лагере. Гонцы умчались с приказами к заместителям командующих.
Глава двадцать девятая. Воины из Тартара
Своей настырностью тумен Субудея сильно разозлил командующего чжурчженьской армией, и тот решил его уничтожить, а потом двинуться к стоянке Чингизхана и сровнять там всё с землей. И хотел сделать это быстро. Ему сообщили, что император страшно разгневался из-за вторжения бандитов. Поэтому китайский командующий пошел за дикарями со второй, основной частью своего войска, чтобы навалиться всей массой и раздавить.
Авангард китайской армии преследовал тумен Субудея, тысячи которого налетали на противника и тут же отходили в сторону горного хребта на юго-востоке. Именно туда перебрались Субудей, Чиркудай, Тохучар и кидань, со своими охранными тысячами.
Они расположились в глубине ущелья на пологом взгорке, который упирался в высоченную отвесную стену. Слева и справа тоже высились коричневые скалы. В этот горный капкан был только один вход, шириной немного более версты, который зарос плотным лесом и кустарником. Сквозь него они и вошли, развернувшись лицом к кочковатой долине, покрытой низкой темной травой, над которой торчали редкие прутья каких-то колючек. Плоскогорье было почти круглым, с поперечником в пять-шесть верст. Периметр, этой неровной, зажатой горами площади, окаймляли заросли бамбука, и одинокие уродливые деревья.
Осмотревшись, Тохучар хмыкнул и изрёк:
– Место знакомое: или меня тут бил кто-то, или я здесь колотил кого-то. Все почти так же, как в урочище Дзерен, куда нас загнал Джамуха и хотел сварить живьем в котлах.
– У нас тогда не было таких воинов, как нынешнее... – буркнул Субудей: – А то, всё могло бы окончится по иному.
– Да... – задумчиво протянул Тохучар: – И Темуджин уже давно был бы Великим ханом.
Кидань долго молчал, но любопытство победило, и он спросил:
– А кто такой Джамуха?