Джедай почти не виден
Шрифт:
— Но… Зачем?
— Если добро, и правда есть в нем, то чувство вины о содеянном быть должно. Вот и увидишь искренность воли его.
— Но это… Это нечестно. И это глупо. Мы не сможем сейчас без его поддержки. Кому станет легче от очередного предательства, и от того, что Союз лишится одной из опор?
— Речь не о легкости, о справедливости идет. Неверно первые выше второго ставить да.
— Сейчас люди просто не поймут такого решения. Дарт Вейдер слишком им нужен и не просто как символ, но и как источник реальной помощи.
— Сейчас, именно,
— Нет, мастер Йода. Вы просите о предательстве. Я не предам отца. Да и Союз, в основе которого ляжет предательство, ничем не лучше призрака темной стороны силы.
— Не прошу я, молодой Скайуокер…
— Мало того, он даже и не приказывает. Он передает волю своего владыки.
Дарт Вейдер возник в дверях. Из-за спины ситха истошно голосил С3-РО:
— Господин премьер-министр! Я предупреждал лорда о недопустимости мешать вашему сеансу голографической связи с магистром Йодой! Но был вынужден подчиниться грубой силе!
— Я так и понял, С3… -растерянно отозвался Люк, переводя взгляд на прозрачную фигуру. — Голограмма? Мастер Йода…
Но вопрос не закончил. Некого оказалось спрашивать. Изображение маленького магистра исчезло, забыв попрощаться.
— Отец?
— Ох, сынок. Раньше была надежда, что только я знаю, ты в меня дураком уродился, а выходит — пол галактики. За сколько километров ты чувствуешь меня и Лею? А тут в трех шагах перед тобой стоит якобы сгусток чистой Силы, но ты ее не чуешь….
— Да… Но как С3-РО догадался?
— Он — дроид. Он видит то, что говорят ему его фотоэлементы, а не то, в чем его убеждают другие. Он просто сказал о том, что видел.
— Рад оказаться полезным, мой лорд. Но я хотел бы заметить, что располагаю не самым совершенным зрительным аппаратам, который давно нуждается в модернизации, — не преминул напомнить о себе секретарь.
— Слетай-ка лучше к штурмовикам, которые у мусоропоглотителей работают. Узнай, не нашли ли чего.
— Да, мой лорд, — обижено отозвался С3. — Но смею заметить, у меня и обонятельные регистраторы имеются.
— Предлагаешь отключить?
— Уже бегу, мой лорд.
— К тебе тоже являлись?
— Да, Оби Ван настоятельно рекомендовал кинуть землян.
— Что за страсть к предательству? Лея сказала бы просто патологическая.
— Да не видят они его, сынок. Для того, кто ставит служение идее выше интересов конкретных людей, такой проблемы просто нет.
— Что ж это за идея такая, по сравнению с которой люди ничто?
— Раньше это была республика и светлая сторона Силы. Теперь, сильно подозреваю, новые хозяева наших «упокойников» забыли им сказать, что именно.
— Но республика это и есть живущие в ней люди, разве нет?
— А сила — это инструмент для достижения цели. Но не все с этим согласны.
— О хозяевах. Ты полагаешь Йода и Оби Ван несвободны в своих действиях?
— Не знаю. Но старина Кеноби мне не понравился. Слишком старательно
— Вот, мой лорд! — вернувшийся С3-РО держал в вытянутой руке короткий провод с двумя разъёмами на концах. Один — стандартный, подходящий к порту любого информационного терминала. Второй — необычно плоский, в такой разве что земная флешка влезет.
— Канализация сутки не работает. Весь выброшенный в здании сената мусор скапливается в приемнике. Запах и без того отвратительный. А уж когда штурмовики разворошили всю эту кучу — вообще убийственный для моих контактов. Они непременно окислятся от этого!
— Но ведь люди работали, — попытался успокоить робота Люк.
— У солдат респираторы, а у меня — контакты! — стоял на своем С3.
— Похоже, шантажист ударит не здесь, — прервал поток жалоб Вейдер.
— Похоже, — согласился Люк, — Что делать?
— Канализацию чистить, что же еще. Предупреди Лею и сам заблокируй каналы связи, доступные для подключения из вне с помощью Силы. А я на Землю.
Глава семнадцатая
Несколькими часами позже в сакральном сердце Москвы
«Я смотрю в чужое небо из чужого окна и не вижу ни одной знакомой звезды…» Едва ли Дарт Вейдер слушал Виктора Цоя. Ну, разве что Казак напел. Но мысли в голове крутились совсем «киношные». Вот только пачки сигарет в кармане строгого пиджака земного покроя не было. Зато чужие звезды — не только невидимые на мутном городском небе, но и рубиновые на башнях, имелись.
Что ему это небо и эти звезды? Чужой мир, однажды без спроса вторгшийся в его жизнь. Не лги — не в жизнь. В смерть. И в этом, видимо, вся суть. В своем мире они могут быть тысячу раз неправы. Ему на это начхать. И это, действительно, не его дело. Но за возвращенную жизнь, жизнь качественную и осмысленную, за возвращенную веру в эту самую жизнь, возвращенную без торгов и предварительных условий, он в долгу не останется. Не потому что это правильно, потому что он по-другому не умеет. И довольно об этом.
Собственно, реального выбора, как поступить, перед Вейдером всерьез и не возникало. Так, игры разума, навеянные видом из окна и минутной задержкой в приемной. Но вот их с Васькиным пригласили пройти, и от мысли о целесообразности происходящего и следа не осталось.
В просторном кабинете собралось несколько человек в военных мундирах и гражданских костюмах. Местной политикой Дарт Вейдер особо не интересовался, но лица некоторых из собравшихся он в земных новостях определенно видел.
Официальными правилами вежливости Дарт Вейдер пренебрег: местных обычаев просто не знал, а преклонять колено перед кем бы то ни было, кроме СВОЕГО императора, готов не был. Да и не весть как к этому местные отнесутся. Стать посмешищем в их глазах ситх был готов еще меньше, поэтому перешел сразу к делу.