Джек Ричер, или Дело
Шрифт:
— Нам надо поговорить, — сказал я.
Глава 60
Во взгляде Деверо, брошенном на меня, я заметил легкую тревогу. Возможно, ее потревожило что-то в моем голосе.
— Поговорить о чем? — спросила она.
Я задал мучивший меня вопрос:
— Встречалась ли ты с кем-нибудь из парней с базы?
— С какой базы? Из Келхэма?
— Да, из Келхэма.
— Это ведь несколько личный вопрос, ты так не считаешь?
— Так встречалась или нет?
— Конечно,
— Ты имела личные отношения с кем-либо из них?
— Нет, по той же самой причине.
— Ты знакома с кем-нибудь из них?
— Чисто шапочно, — ответила Элизабет. — Я бывала на базе и встречалась с некоторыми старшими офицерами, но эти встречи были строго официальными. Как и должно было быть. Они пытаются решать те же проблемы, что и я.
— Понятно, — сказал я.
— А почему ты спрашиваешь об этом?
— Мунро заходил в дом Макклатчи. Розмари Макклатчи и Шона Линдсей, похоже, имели одного бойфренда. А также, возможно, и Дженис Чапман. Мунро слышал, что и ты встречалась с этим парнем.
— Что еще за чушь собачья? Я уже два года не встречалась ни с одним парнем. Что тебе еще сказать?
— Да я просто хотел спросить, — сказал я в свое оправдание и сел. — Ну извини.
— И кто же этот парень?
— Этого я тебе сказать не могу.
— Ты должен сказать мне, кто он. Ты что, не понимаешь? Дела Макклатчи и Линдсей веду я. И для меня это информация первостепенной важности. И кстати, я имею полное право узнать, с кем, без всяких на то оснований, связывают мое имя.
— Рид Райли, — ответил я.
— Никогда о нем не слышала, — пожала она плечами. И вдруг встрепенулась. — Постой, постой. Ты сказал, Райли?
Я ничего не ответил.
— О господи, — простонала Деверо. — Сын Карлтона Райли? Так он в Келхэме? Мне это и в голову не приходило.
Я ничего не сказал.
— О господи, — снова произнесла Элизабет. — Это многое объясняет.
— Это его машина оказалась на рельсах. А Эммелин Макклатчи думает, что Розмари была беременна от него. Она сама это сказала. Я ее не расспрашивал.
— Мне надо с ним поговорить.
— Ничего не получится. Они только что вывезли его на вертолете.
— И куда?
— Где в мире расположен самый удаленный гарнизон американской армии?
— Не знаю.
— Я тоже не знаю. Но ставлю десять против одного, что уже сегодня вечером он окажется там.
— А чего ради он говорил, что встречается со мной?
— Самомнение, — предположил я. — Может, он хотел похвастаться перед приятелями тем, что собрал всю коллекцию? Четыре самые красивые девушки в Картер-Кроссинге. Братья Браннаны, владельцы бара, рассказывали мне, что он был важной птицей и всегда с ним рядом была
— Ну уж я-то не «конфетка».
— Возможно, по натуре ты не «конфетка».
— Его отец наверняка знал, с кем Дженис Чапман завела роман. Они же вместе работали в Сенате.
Я ничего не сказал.
Деверо смотрела на меня в упор.
— О нет, — вдруг сказала она.
— О да, — эхом произнес я.
— С одной и той же женщиной? И отец, и сын? Да это же полная мешанина.
— Мунро не может подтвердить это. Да и мы тоже.
— Мы можем высказать предположение. Дело в том, что если поднять слишком большой шум, теоретически он может вызвать обратную реакцию.
— Возможно, — согласился я и тут же добавил: — А возможно, и нет. Кто знает, как воспримут такое известие эти люди?
— Как бы то ни было, ты не можешь ехать в округ Колумбия. Только не теперь. Это слишком опасно. Это все равно что разгуливать, повесив на спину самую большую в мире мишень. Ведомство по связям с Сенатом сделало слишком большую ставку на Карлтона Райли. Они не позволят тебе разрушить то, что ими создано. Поверь мне, ты для них ничто по сравнению с хорошими отношениями с Комиссией по делам Вооруженных сил.
Едва Деверо закончила, как зазвонил ее телефон, и она, сняв трубку, с минуту молча слушала. Затем, прикрыв микрофон ладонью и повернувшись ко мне, чуть слышно произнесла:
— Звонят из полицейского участка в Оксфорде, спрашивают про убитого журналиста. Я хочу им сказать, что преступник, виновный в его смерти, был застрелен полицией при оказании сопротивления при аресте и что дело закрыто.
— По мне, так все нормально, — согласился я.
Это она и выдала оксфордским полицейским. А затем ей предстояло обзвонить целую кучу штатных ведомств и руководящих работников округа, поэтому я вышел из офиса. У нее было столько дел, что я решил отложить продолжение нашего разговора до девяти часов — иначе говоря, до ужина.
За ужином мы заговорили о доме ее отца. После того как Деверо заказала свой обычный чизбургер, а я — сэндвич с ростбифом, я спросил:
— Каково было расти здесь?
— Довольно странно, — ответила она. — Понимаешь, мне ведь не с чем было сравнивать здешнюю жизнь; пока мне не исполнилось десять лет, мы жили без телевизора и никогда не ходили в кино, но даже тогда я понимала, что где-то есть другая жизнь. Да мы все это понимали. И мы все болели островной лихорадкой. [47]
47
Островная лихорадка — эвфемизм, определяющий состояние перманентной депрессии, вызванной ощущением того, что человек словно заперт в пределах небольшого острова, с которого он никогда никуда не вырвется.