Джекаби. Все мистические расследования
Шрифт:
– Скажите, как скоро его можно будет перенести в другое место?
– Пусть полежит в покое как можно дольше, но в целом он довольно быстро идет на поправку.
– Уверен, здесь нам на руку играет лунный цикл. Остается лишь надеяться, что его выздоровление не замедлится. Еще раз спасибо, мисс О’Коннор.
Дверь в коридор приоткрылась, и в комнату проник мягкий свет. Первой вошла Мона О’Коннор, медсестра из «Изумрудной арки». Она казалась усталой, волнистые рыжие пряди выбились у нее из-за ушей, на переднике темнели багряные пятна. Она кивнула мне.
– Я
Я кивнула.
– Прекрасно. С вами все будет в порядке. Если вы готовы подняться по лестнице, вам лучше лечь в мягкую и уютную постель.
Она взяла пальто и шляпу, и Джекаби проводил ее к выходу. Закрыв дверь, детектив повернулся ко мне.
– Она довольно искусна, – как ни в чем не бывало заметил он. – У нее золотые руки, хотя ее подход к больному, на мой взгляд, немного грубоват. Впрочем, большинство ее пациентов вряд ли бессознательно превращается в животных, а затем возвращает себе человеческое обличье прямо во время перевязки. Ей даже пришлось применить силу.
– Значит, он поправится? – спросила я.
Когда я заговорила, рана снова заныла, но боль уже значительно притупилась. Я аккуратно приподнялась на подушке, стараясь не дать сползти теплому одеялу, чтобы соблюсти все приличия.
– Он поправится, но главный вопрос в другом: сможем ли мы увезти его отсюда, прежде чем Марлоу решит его разыскать?
– Марлоу?
– Его предрассудки не знают границ. Младший детектив прекрасно зарекомендовал себя на службе, рискнул собой ради спасения человека, сам получил серьезные травмы, а этот упрямый осел все равно называет мистера Кейна вервольфом и твердит, что тот представляет угрозу обществу, а потому должен сидеть на цепи!
– Ну, инспектора можно понять. Если Чарли не вервольф, то кто?
– Они называют себя «кайни». Собаки. В Румынии их порой называют «ом-кайни» или «кайни-барбати». Они кочевники – териантропы, но не ликантропы. Они не несут зла, хотя их зачастую боятся.
– Что-что? – недоуменно пробормотала я.
Джекаби тяжело вздохнул и накрыл лицо рукой.
– Чарли принадлежит к очень древнему отшельническому роду оборотней. Род кайни не имеет дома и редко где задерживается подолгу, вы и сами понимаете почему. Они кочевники, которых не понимают и боятся, из-за чего им приходится постоянно переходить с места на место. Кайни не столь сильны, как вервольфы, но намного преданнее.
Само собой, я сразу понял, кто он такой, и удивился, что он смог обосноваться здесь, в Нью-Фидлеме. Я всячески старался не выдавать беднягу, но теперь, пожалуй, уже поздновато. Сила кайни то нарастает, то убывает в зависимости от лунного цикла, но взрослый пес вроде Чарли способен по собственной воле принимать любую форму в любой день месяца. После убийства банши его упрямая преданность довела его до изнеможения. Вы видите, что из этого вышло. Я понимал, что он по глупости теряет контроль. Но преданность этому надменному городу и его суеверным жителям сыграла с ним
Чарли беспокойно завозился на скамье. Его укрытые пледом ноги невольно дернулись. Он напоминал щенка, который бежит куда-то, даже не просыпаясь.
– Значит… он все же не монстр, – тихо сказала я. – Хорошо.
Джекаби смотрел на меня несколько долгих секунд.
– Вы видели картины у двери? – спросил он.
Проследив за его жестом, я кивнула. Слева висел портрет рыцаря, убивающего змея, а на картине справа огромная золотая рыбка тащила корабль по бурному морю. Я заметила их в первый день, когда одна знакомилась с домом.
– Вы знаете эти легенды? – спросил Джекаби.
– Я узнаю святого Георгия, но историю помню смутно.
– Святой Георгий. «Золотая легенда», – сказал Джекаби, подходя к портрету рыцаря. – Город страдал от несчастий, насылаемых ужасным драконом. Чтобы ублажить чудовище, ему в жертву приносили скот, а затем и человеческих детей. Когда дракону предложили царскую дочь, святой Георгий вмешался, чтобы спасти ей жизнь. Он ранил дракона, связал его и привез в город, чтобы убить на глазах у народа.
Джекаби подошел к другой картине.
– А что насчет этой?
Когда я отрицательно покачала головой, он продолжил:
– Это история о Ману и рыбе из индуистской традиции. Как гласит легенда, маленькая рыбка попросила Ману защитить ее. Ману сжалился над ней и посадил ее в кувшин, чтобы она выросла и в дальнейшем могла сама за себя постоять. Рыба все росла и росла. Когда она стала совсем большой, Ману выпустил ее обратно в реку. Решив отплатить Ману за доброту, рыба предупредила его о грядущем наводнении и велела ему подготовиться. В разгар наводнения она вернулась и утащила корабль Ману в безопасное место, где он смог переждать стихию.
Джекаби вернулся и встал рядом со мной.
– Легенда о святом Георгии рассказывает об опасностях мифических существ и величии человека, который получает над ними верх. История Ману, напротив, подчеркивает важность сострадания, сосуществования и мирного соседства.
Он сделал паузу и некоторое время наблюдал за медленным дыханием Чарли.
– Если бы не наш юный «монстр», вы бы, скорее всего, не пережили нападения Свифта. Марлоу – хороший человек, – задумчиво добавил он, – но он умеет лишь убивать драконов. Наш мир полон тех, кто их убивает. Нам же нужны такие люди, которые не постесняются прислушаться к рыбе.
У меня сковало грудь. Я ведь прислушаться не сумела.
– Джекаби, – сказала я. – По-моему, Хатун знала, что случится.
Детектив вопросительно посмотрел на меня.
– Кажется, она знала, что на меня нападут. Хотя она сказала, что меня ждет смерть.
– Она сказала, что вы умрете?
– В общем, да, – кивнула я. – Она сказала, что, если я последую за вами, моя кончина неизбежна. Полагаю, вы были правы, когда сказали, что на ее слова нельзя положиться. Но это и хорошо: уж лучше быть раненой, чем мертвой. Она пыталась остановить меня, но я ее не послушала.