Джекпот
Шрифт:
– Ты про кого? Про Мышшку? Бедняжжка. С кем работает, сс тем и сспитт…
Я сглотнул подступившую слюну – правда?
– Да. У неё такая манера. Не мой стиль. У меня так – работа отдельно, личное – отдельно.
Я облегчённо выдохнул в сторону.
– Она уволилассь. Решшила Задовскому ультиматум поставить – или убираете Вову, или я увольняюсссь. Задовский сказал – увольняйссся. Теперь ссидит дома, без работы, и без мужика, Андрюшша её сразу броссил. А почему ты спрашиваешшшь? А? Аааа, она тебе понравилась! Ты такой же козёл, как и вссе осстальные! Дура она! Дура!
– Понятно. Елена Ивановна, у меня ещё один вопрос. Как вы чаевые просите?
– У тебя не получится, это целое искусство, я сама овладела не сразу. Предположжим, выигрывает человек деньги, подходит к касссе, надо вот так расстерянно заморгать глазами, надуть губки, и жалобно сказать – на шоколадочку оставите?
Она часто заморгала лишёнными ресниц глазами, вытянула не накрашенные губы куриной гузкой, и стала похожа на фотографию из справочника по психопатологии.
– Вы правы, я так точно не смогу.
– То – то же, иди в зал!
В зале было пусто, ближе к полудню в зал, нелепо извиваясь, вошёл очень странный человечек. Причиной его необычных движений была изогнутость поясничного отдела позвоночника (формой он напоминал латинскую s), которая была следствием какой – то травмы, возможно перелома. Покрытое потом (несмотря на холод) лицо человечка было искорёжено гримасой боли, каждый шаг доставлял ему очевидные мучения. Я сразу вспомнил армейскую службу, и собаку, сбитую УАЗиком, она приползла к казарме, жалобно поскуливая, и волоча за собой безжизненно повисшие задние ноги. Острая жалость к инвалиду заставила меня услужливо подбежать к несчастному, усадить его на стул, и дать салфетку, для того, чтобы он мог вытереть вспотевший лоб.
– Здравствуйте! Что вам предложить – чай, кофе?
Человечек неторопливо вытер покрытый испариной лоб, глаза его быстро и внимательно обежали весь зал, и остановились на мне. Он угодливо улыбнулся – а коричневенького, или беленького в вашем заведеньице не подают?
– ?!
Охранник подсказал – он про коньяк и водку спрашивает.
– Именно так! Реплика достойная глубокого мыслителя!
– Играть будете?
– А для чего же я по – вашему пришёл в зал игровых автоматов, ведь это же зал игровых автоматов, я не ошибся?
– Не ошиблись.
– Сейчас отдышусь, и сразу за игру!
Я дошёл до подсобки, и налил несчастному стакан коньяка. Глотнув живительной влаги, инвалид удовлетворённо крякнул – вот это другое дело! Это я понимаю! Сразу чувствуется умелая работа с клиентом! Нравится мне у вас молодые люди, очень нравится, а мне угодить трудно. Открытые, добрые, русские лица, радушный приём, гостеприимство, сейчас это большая редкость, все гонятся за деньгами, и забывают про элементарную вежливость – diffugiunt cadis cum siccatis amici! Переводите, студент!
–?!
– Да, нам давали лучшее образование, нежели сейчас, вы не знаете латыни?
– К стыду моему, нет, не знаю.
– Эту фразу можно перевести так: на обеде все соседи, скатерть со стола, и дружба сплыла! Гораций, мой любимый поэт. Ad hoc, юноша, как вы считаете – женский и мужской организм устроены одинаково?
– По – моему, ответ очевиден. Конечно, нет!
Инвалид отхлебнул из стакана, глаза его заблестели.
– Ошибка, мой юный друг! Заблуждение! И мужчинам, и женщинам природой дарованы отверстия, позволяющие получать космическое блаженство! «Живейшее из наших наслаждений, заканчивается судорогой почти болезненной!». Ad verbum. Как говорил классик. Вы согласны со мной, юноша?
– Нннет, не согласен.
– А, я
Охранник заинтересовано следил за нашей беседой, совершая ряд бессмысленных (на первый взгляд) движений (переставляя стулья, подвигая тумбочки, поправляя урны), он постепенно оказался на соседнем с инвалидом стуле, и очень вежливо спросил.
– На каком автомате играть будете?
– Что?
– Какие автоматы предпочитаете?
– Ну,…вот такие…
– Какие «вот такие»? «Атроники», «Новоматики», «Лубриканты», «Страпоны»?
– Я…мне надо для вдохновения ещё немножечко ad verbum, капельку коричневенького…
– Капельку дерьма?
– Фу, как грубо, и вообще, мой друг, почему вы прерываете нашу увлекательную беседу? Мы с коллегой…
– Я тебе не друг. А он тебе не коллега, пидор ты крученый. Я, таких как ты, знаю. Говори точно – будешь играть?
– Я…ммм…в некотором роде сейчас…стеснён в денежных средствах,…а так бы…с большим удовольствием…
– Дохлёбывай и уёбывай, если не хочешь, чтобы я тебе ещё раз позвоночник сломал!
Инвалид допил остаток коньяка, оттопырив в сторону мизинец с длинным грязноватым ногтем, он чинно поставил стакан на тумбочку, и привстал, серые щёки его подёрнулись лёгким румянцем. Он попытался изобразить поклон, и похромал к выходу, стараясь сохранить чувство собственного достоинства. У выхода он остановился, поднял над головой руку (подражая Пушкину, запечатлённому в момент вдохновенного чтения стихов), и произнёс – не воспринимайте произошедшее как casus belli, мне кажется, что мы неправильно друг друга поняли. При любых обстоятельствах, надо сохранять comitas gentium. А с вами, юноша, я надеюсь, мы ещё встретимся, в более благоприятной обстановке.
После его ухода, охранник быстро подошёл к двери – ну, куда эта гнида теперь поползёт?
«Гнида» поползла в зал конкурирующей фирмы, и вышла оттуда буквально через пару минут.
– Молодцы! Они его быстрее раскусили, чем мы. Что смотришь? Ты так ничего и не понял?
– Чего я не понял?
– Вот ты наивный, да если бы не я, ты бы у него уже в рот брал, где – нибудь за углом…
– Чего? Ты чего несёшь? Ну, странный тип, согласен, латынь знает…
– «Латыынь», он тебя разводит на тему педерастии, а ты ему в рот заглядываешь, словно малыш несмышлёный, тебе, сколько лет – то, парень?