Джэксон остается в России
Шрифт:
Джэксон подошел к зеркалу, критически оглядел себя. Он знал, что, едва покажется в спортзале, сразу попадет под обстрел фотокорреспондентов.
Максуэлл поглядывал на часы. Пора! Снизу позвонили:
– Мистер Джэксон, машина ждет у подъезда.
Через несколько минут шофер Норисона открыл им дверцу роскошного «линкольна»:
– Прошу.
Машина сразу рванула вперед. Развивая скорость, шофер умело лавировал в потоке машин. Но на углу сорок пятой стрит он не рассчитал. Едва успел развернуться, как в «линкольн» врезался спортивный гоночный автомобиль.
Оглушительный треск, скрежет… Подброшенный невероятной силой, Джэксон ударился о спинку переднего сиденья…
Он тут же пришел в себя:
– Максуэлл!
Лицо тренера залито кровью. В глазах боль и страх. Он выдавливает из себя:
– Сид… ты цел?
– Кажется…
Шофер безжизненными руками обнимал руль.
К месту аварии уже спешили полицейские. Толпа любопытных окружила машины, на улице образовалась пробка.
Максуэлл вытер ладонью лицо.
– Сид, скорее… а то опоздаешь!..
– Сначала отвезу тебя в больницу. Ты весь в крови.
– Глупости!.. Скорее на матч!
Мистер Норисон прибыл в Мэдиссонклаб за полчаса до состязания. К своему удивлению, он узнал, что Сидней все еще не приехал. Норисон позвонил в отель, но к телефону никто не подошел. «Странно, – подумал антрепренер. – Сидней всегда был аккуратен. Видимо, это опять Максуэлл выкинул какой-нибудь трюк. Он вечно лезет со своими советами, не выполняя то, что положено». В последнее время Норисон все чаще и чаще был недоволен работой тренера.
Норисон поднялся наверх и хотел было пройти в ложу, как к нему подошел служащий клуба.
– Прошу прощения, мистер Норисон, на ваше имя поступила телеграмма.
– Давай!
– Она в кабинете управляющего, сэр, – ответил служащий с поклоном. – Извольте пожаловать туда.
В кабинете никого не было. Подойдя к столу, антрепренер распечатал телеграмму. В ней было всего три слова: «Твой козырь бит». Ничего не понимая, но уже предчувствуя что-то неприятное, Норисон проверил адрес. Телеграмма адресована именно ему. Скомкав почтовый бланк, он двинулся к выходу. Дверь оказалась запертой. Он подергал ручку.
– Откройте!
Из-за двери никто не отозвался.
– Что за шутки! – Норисон выругался.
Ответом было молчание. Антрепренер вернулся к столу и нажал кнопку звонка, вызывая секретаря. В ожидании его прихода он уселся на кресло. Закурил. Прошло минуты две, никто не появился. Он еще несколько раз нажимал на кнопку звонка, но безрезультатно. Тогда антрепренер решил позвонить по телефону. Подняв трубку, он убедился, что телефон отключен. У него тревожно екнуло сердце. Заманили! Вытерев белоснежным платком крупные капли холодного пота, выступившие на лбу и подбородке, Норисон задумался. Потом стал отчаянно барабанить в дверь.
Как все хорошо складывалось! В последних числах апреля у губернатора штата Нью-Йорк состоялось заседание руководителей различных спортивных и молодежных организаций. Обсуждали один вопрос: организация массовых мероприятий в день национального
Губернатор сказал:
– Неплохо бы еще что-нибудь. Сенсационное и не парадное.
Вот тогда-то и взял слово подготовленный Норисоном верховный глава Христианского союза молодежи. Он предложил устроить матч на звание чемпиона Америки.
– Кстати, тут присутствуют два крупнейших менеджера, мистер Норисон и почтенный Сэмюэль Эсбери.
Норисон и Эсбери, польщенные вниманием, встали и поклонились.
– Прекрасно! – Губернатор радостно хлопнул в ладоши. – Прекрасно! Полагаю, что у джентльменов достаточно высок дух патриотизма, и они понимают значение национального американского праздника.
Норисон, словно подброшенный пружиной, вскочил с места и сделал театральный жест в сторону Эсбери:
– От имени моего боксера Сиднея Джэксона, стопроцентного американца, я вызываю на поединок нынешнего чемпиона Америки негра Харвея Таунсенда.
Сэмюэль почувствовал, что попал в волчий капкан. Ему ничего другого не оставалось сделать, как принять вызов и скрепя сердце под общие аплодисменты пожать руку Норисону.
В перерыве Эсбери увлек Норисона в буфет. Ему не терпелось поставить свои условия. Он стал покровительственно диктовать пункты будущего контракта.
– Вы понимаете, что уступать вам титул чемпиона я не собираюсь. Мы проведем два матча! И мой Харвей позволит один раз победить себя. Для вашего мальчика это будет большая честь.
Норисон выражал смирение и покорность. Он соглашался на все. Однако когда через неделю они встретились вновь для подписания контракта, Эсбери побледнел. В контракте говорилось только об одном поединке. На его недоуменный вопрос Норисон ответил:
– Неужели вы не понимаете? Все ясно, как день. Если победит ваш чернокожий, то второй матч не нужен, на него никто не пойдет. Ну, а если победителем станет стопроцентный американец, у вас есть возможность потребовать реванш.
Сэмюэль вспыхнул. Он изрыгал ругательства. Еще бы, в течение семи лет он держал в своих руках чемпиона и извлекал из него колоссальные барыши! Сколько охотников из числа белых стремились сбить корону чемпиона с чернокожего боксера! Спекулируя на этом ажиотаже и разжигая его, Сэмюэль выбирал своему подопечному слабых противников или заранее обусловливал итоги матча.
– Как, вы уверены, что этот сопляк победит моего тигра? – ревел он.
– Ринг покажет, – ответил Норисон.
Эсбери отказался подписать документ. Он упирался несколько дней, но все же, в конце концов, вынужден был поставить свою подпись. Ведь он дал слово самому губернатору!
Что касается печати, то, конечно не без содействия Норисона, все газеты начали трубить о предстоящем поединке. Подписывая контракт, Сэмюэль злорадно усмехнулся. Норисон не придал тогда этому особого значения. Только теперь он понял, что ошибся. Эсбери и не думал сдаваться. В то время, как Норисон отчаянно метался по кабинету, Сэмюэль Эсбери спокойно выслушивал сообщение подкупленных гангстеров: