Джэксон остается в России
Шрифт:
Взревев, Юлиус кинулся, как разъяренный тигр, на своего обидчика. Фиорелло Боноски этого только и ждал. Годы, проведенные в университете, не прошли даром. Он хорошо знал федеральные законы и предпочитал быть оскорбителем, нежели нарушителем порядка – зачинщиком драки. К тому же он не желал преждевременно раскрывать свои карты…
Фиорелло отвечал только контратаками, умело парируя бешеные броски чемпиона. Красивыми, экономными движениями, четкой и эффектной защитой, точными и грозными ударами он сразу же завоевал симпатии зрителей. Спортивные репортеры, видавшие виды, были поражены. Грозный Юлиус Шиллинг, непобедимый чемпион, не в
Мобилизуя все свое умение и знание многочисленных запрещенных приемов, Юлиус без зазрения совести применял их, стремясь любой ценой и любыми средствами скорее свалить, растоптать дерзкого смельчака. Но поединок затягивался. Юлиус с надеждой поглядывал на сержанта полиции, моля бога, чтобы тот поскорее вмешался. Но представитель власти, знаток бокса и поклонник Шиллинга, невозмутимо покручивал увесистой резиновой дубинкой, давая возможность своему кумиру разделаться с неугодным соперником.
Бой окрылил Фиорелло. Никогда прежде, ни в одном матче, он не боксировал с таким энтузиазмом и вдохновением. Он видел, что инициатива в его руках, чувствовал свое превосходство и демонстрировал перед изумленными зрителями виртуозное мастерство защиты и разнообразие контратак. Он, казалось, не чувствовал ни боли, ни усталости, в нем кипела радость. Он не заметил, как стал заплывать левый глаз. Вытерев тыльной стороной ладони кровь, которая сочилась из разбитого носа и предательски затрудняла дыхание, Фиорелло продолжал вести бой, тот самый бой, ради которого отец растратил остатки состояния, ради которого он, Боноски-младший, исколесил чуть ли не весь континент, бой, которого он так безуспешно добивался в течение десяти лет! Ставка была очень высокой, и упустить единственную возможность Фиорелло ни за что не хотел. Разве мог он не победить?! Выбрав удачный момент, Фиорелло провел свой коронный удар. Это был страшный удар снизу вверх по подбородку с поворотом корпуса и упором на левую ногу, удар, который он отрабатывал многие годы, добиваясь умения вкладывать в него всю тяжесть тела, становую силу спины и пружинистую энергию ног…
Зрители замерли с открытыми ртами. На полу неподвижно лежал их знаменитый чемпион.
– Воды! – крикнул Фиорелло, а в груди у него все ликовало. – Воды! Скорее плесните на него!
Наконец-то свершилось то, о чем он мечтал: у его ног лежит распластанный чемпион.
Репортеры, опережая друг друга, кинулись к Фиорелло.
Сержант полиции, выплюнув окурок, растолкал газетчиков. Фиорелло дружески улыбнулся разбитыми губами и протянул руки:
– С представителями власти предпочитаю находиться в дружбе.
Сержант ловко защелкнул наручники. Фиорелло, не теряя времени, проводил свою единственную пресс-конференцию.
– Мое имя Фиорелло Боноски! Фиорелло Боноски из Сан-Франциско, – повторял он. – Запишите, что я готов сразиться с любым чемпионом! Мое имя Фиорелло Боноски. Я стопроцентный американец и готов защищать честь Соединенных Штатов на любых состязаниях! Мое имя Фиорелло Боноски!
Он шел в сопровождении молчаливого сержанта и улыбался в направленные на него темные зрачки фотообъективов. Он думал, что фортуна, наконец, улыбнулась ему. Завтра все газеты будут кричать об этом необычном поединке, создавая ему громкое имя и славу. Фиорелло ехал в полицейский участок и верил, что ему обеспечен выход на большой
Однако неудача следовала за ним по пятам. Он не спал ночь. И перед рассветом отдал последние два доллара надзирателю с просьбой принести ему свежие номера газет. Он с трепетом разворачивал страницы и жадно всматривался в фотографии. О нем не было написано ни строчки! В ожидании выхода очередных выпусков он до мяса искусал ногти. Но ни в вечерних выпусках, ни в последующие дни никаких сообщений о поединке он не находил. Даже в разделах происшествий и местной хроники. Словно ничего и не было. У Фиорелло защемило под сердцем, и он заплакал. Беззвучно, по-мужски. Скупые слезы медленно катились по щекам, и он не стыдился их.
Лишь пять лет спустя, после отбытия наказания за покушение на жизнь мистера Юлиуса Шиллинга, он узнал правду. Менаджер чемпиона, опасаясь скандальной сенсации и развенчания непобедимого Шиллинга, выбросил несколько тысяч долларов. Он в ту же ночь, когда Фиорелло с надеждой ждал выхода газет, побывал во всех редакциях и выкупил за баснословную цену у спортивных репортеров и редакторов фотопленки, снимки, заметки, листки блокнотов, напечатанные на машинке и выведенные от руки отчеты, гранки статей, написанные и ненаписанные репортажи. Кроме того, менеджер дал крупную взятку судье и присяжным, чтобы те упрятали ненавистного наглеца подальше и на длительное время.
После всего пережитого в черных вьющихся кудрях итальянца начала пробиваться седина, а в больших глазах появилась непотухающая грусть. Боноски навсегда расстался с мечтой о карьере чемпиона. Помогая другим выбиваться на большой ринг, он тайно завидовал счастливцам, но чистосердечно отдавал им свои знания, опыт и мастерство. Он часто говорил:
– Я типичный неудачник! Так случилось, что с самого начала я взял неправильный старт… Я типичный неудачник!
Его так и прозвали «Фиорелло-неудачник».
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Во второй половине мая Норисон вызвал Сид-нея Нью-Йорк для проведения, как он сказал по телефону, деловых встреч. Что собой представляют подобные встречи, Джэксон уже хорошо знал и без особого энтузиазма отправился в вояж. Вместе с ним поехал и тренер.
Норисон встретил Джэксона в номере гостиницы и, заставив боксера переодеться в нарядный костюм, повез его на «смотрины».
Они встречались с какими-то незнакомыми Сиднею господами, важными и чванливыми. Сидней с болью в сердце видел, что с ним обращаются, как с дорогим товаром: восторгаются, ощупывают, оценивают… Каждая такая встреча поднимала в его душе бурный протест. Но он терпеливо сносил все, ибо верил Норисону, который утверждал, что такие встречи – необходимые формальности на пути к титулу чемпиона.
Антрепренер по-прежнему относился к Сиднею любезно и покровительственно, щедро угощал дорогими обедами и выписывал чеки. Но в его поведении стали пробиваться властные нотки хозяина. По всему было видно, что первая часть пьесы окончилась, что хорошо разыгранная комедия с «парнем из народа» привела к желаемым результатам. Теперь закреплялись достигнутые успехи. Приближалось время основного действия.
Максуэлл, который не сопровождал боксера на встречи и приемы, ворчал и просил Норисона не срывать график тренировок, особенно в вечерние часы. В отсутствие шефа он учил боксера тому, как надо независимо себя держать на таких встречах, и повторял: