Дженни Даунхэм-Пока я жива
Шрифт:
– Зои, я так рада, что ты моя подруга, -признаюсь я и крепко сжимаю ее руку.
Мы идем к порту. Я едва не рассказываю Зои про Адама, мотоцикл и о том, что случилось на холме, но мне трудно об этом говорить, да и не хочется. На меня нахлынули воспоминания. Здесь все знакомо: и сувенирная лавка с ведрами, лопатами и стойками открыток, выбеленные стены магазина мороженого и огромный розовый светящийся вафельный рожок на улице. Мне даже удается отыскать дорожку у порта-короткий путь к отелю.
– Здесь все изменилось, -делюсь
– Но отель тот?
– Ага.
– Отлично. Теперь мы можем вернуться обратно?
Я открываю калитку и иду по дорожке.
– Хочу спросить, не позволят ли мне взглянуть на комнату, в которой мы останавливались.
– О боже! –ворчит Зои и прислоняется к стене, настраиваясь на ожидание.
Дверь открывает женщина средних лет. Она полная и добродушная; на ней фартук. Я ее не помню.
– Да?
Я рассказываю ей, что в детстве приезжала сюда каждое лето на две недели; мы снимали семейный номер.
– Вы хотите снять комнату? –спрашивает женщина.
Мне это в голову не приходило, но я внезапно понимаю, что безумно этого хочу.
– А можно ту же самую?
Сзади по тропинке подходит Зои, хватает меня за руку и разворачивает к себе:
– Что ты вытворяешь?
– Снимаю комнату.
– Я не могу тут остаться, мне завтра нужно в колледж.
– Тебе вечно нужно в колледж, -отмахиваюсь я. – И у тебя еще много дней впереди.
Кажется, это прозвучало очень убедительно и, похоже, заткнуло Зои рот. Она садится, прислоняется к стене и смотрит в небо.
Я поворачиваюсь к женщине.
– Извините, -говорю я.
Она мне нравится. Она ничуть не подозрительна. Наверно, я сегодня выгляжу на все пятьдесят и хозяйка решила, что Зои- моя несносная дочка-подросток.
– Там теперь стоит кровать с балдахином, -рассказывает женщина, -ванна и туалет по-прежнему в номере.
– Отлично. Мы его снимем.
Мы поднимаемся за ней по лестнице. Огромная задница хозяйки покачивается из стороны в сторону. Я представляю себе, что было бы, если бы эта женщина была моей матерью.
– Вот, пожалуйста, -произносит она, открывая дверь, -мы все полностью переделали. Наверно, вам покажется, что теперь комната выглядит по-другому.
Так оно и есть. Кровать под бархатным балдахином занимает почти всю комнату. Она высокая и старомодная.
– У нас частенько останавливаются новобрачные, -поясняет женщина.
– С ума сойти! –ворчит Зои.
Так странно снова очутиться в солнечной комнате, где я просыпалась каждое лето. Двухъярусных кроватей больше нет-вместо них стоит столик с чайником и чашками. Но арочное окно выглядит как раньше, и вдоль стены вытянулся все тот же гардероб.
– Располагайтесь, -говорит хозяйка.
Зои сбрасывает туфли и залезает на кровать.
– Этот номер стоит семьдесят фунтов! –замечает она. –У тебя хотя
– Мне просто хотелось взглянуть.
– Ты с ума сошла?
Я забираюсь рядом с ней на кровать:
– Нет, хотя то, что я хочу сказать, может показаться глупостью.
Зои приподнимается на локте и бросает на меня подозрительный взгляд:
– Ну,давай рассказывай.
И я рассказываю ей о том лете, когда мы приехали сюда в последний раз. Мама с папой ссорились чаще обычного. Я рассказываю, как однажды мама отказалась завтракать, заявив, что видеть не может сосиски с консервированными помидорами и дешевле было бы поехать в Бенидорм.
– Поезжай, -ответил папа. –Как доберешься, пошли нам открытку.
Мама взяла меня за руку, и мы поднялись в номер.
– Давай спрячемся от них, -предложила она. –Правда будет здорово?
Я была счастлива. Она оставила Кэла с папой. И выбрала меня.
Мы спрятались в шкафу.
– Здесь нас никто не найдет, -пояснила мама.
Так и вышло. Хотя едва ли нас вообще кто-то искал. Мы просидели в шкафу целую вечность. Наконец мама вылезла, взяла из сумки ручку, вернулась и аккуратно написала свое имя на двери шкафа изнутри. Потом протянула ручку мне, и я написала рядом свое.
– Вот, -произнесла мама, -даже если никогда не вернемся, мы останемся здесь навсегда.
Зои с недоумением смотрит на меня:
– И это все? Конец?
– Да.
– Вы с мамой написали имена в шкафу и мы тащились за сорок миль, чтобы ты мне об этом рассказала?
– Зои, каждые несколько лет мы исчезаем. Наши клетки обновляются. С тех пор, как мы жили в этой комнате, от меня прежней ничего не осталось. Когда я писала здесь свое имя, я была другой. Здоровой.
Зои садится на кровати. Она в ярости.
– И ты решила, что если надписи на месте, ты выздоровеешь как по волшебству? А если их нет, тогда что? Ты разве не слышала, что сказала хозяйка: они сделали ремонт.
Мне не нравится, что Зои на меня кричит.
– Ты не могла бы заглянуть в шкаф и проверить?
– Нет. Ты заставила меня сюда приехать, хотя мне этого совсем не хотелось. Мне и так фигово, а тут еще ты со своим дурацким шкафом! С тобой чокнуться можно.
– С чего ты так разозлилась?
Она слезает с кровати:
– Я ухожу. У меня голова кругом от того, что ты все время ищешь знаки. –Она поднимает с пола куртку и распахивает дверь. –Ты все время говоришь только о себе, как будто ты единственный человек на планете, у кого есть проблемы. Мы все в одном положении. Рождаемся, едим, срем, умираем. Вот так!
От ее крика я растерялась:
– Что с тобой?
– А с тобой что? –вопит Зои.
– Со мной ничего-кроме очевидного.
– Тогда и со мной тоже.
– Неправда. Посмотри на себя.
– Посмотрела, и что? Как я выгляжу?