Джентльменское соглашение
Шрифт:
Выслушав сообщение, положил трубку. И сразу услышал звонок. Ему звонили в номер на городской телефон. Неужели опять инспектор Таунс?
— Господин Дронго, — услышал он приглушенный голос Парыгина, — неужели это правда?
— Добрый день. Я не понимаю, о чем вы меня спрашиваете.
— Мне сейчас звонили из полиции. Арестовали Женю… И сотрудников полиции интересует только один вопрос: знал ли я, что Тарутина и мой бывший начальник охраны Спиридов были родственниками? Что я им должен был ответить? Я чуть не вскрикнул, когда они мне все это рассказали.
— Они не были близкими родственниками, — сообщил он, — только троюродными. Это можно почти не считать за родство. Мы все приходимся друг другу троюродными или четвероюродными родственниками.
— Не нужно меня успокаивать, — сказал Парыгин и положил трубку.
Примерно через час позвонил Эдгар Вейдеманис.
— Мы все сделали, — сообщил он. — У Парыгина и Каплинского по два телефона. Мы все получили, я сейчас высылаю тебе по Интернету.
— Высылай, — сказал Дронго, глядя на часы. До назначенного времени оставалось около сорока минут.
Получив сообщение по электронной почте, он перевел его на диск и спустился в бизнес-центр, распечатал переданные сведения. И там же, в бизнес-центре, карандашом начал отчерчивать интересные звонки. Затем изумленно взглянул на листы бумаги в своих руках.
— Не может быть, — громко сказал он. — Этого не может быть.
Он еще раз сверил сведения. Все совпадало. Дронго убрал листы распечатки. Лицо у него вытянулось, губы упрямо сжались. Теперь он точно знал, кто и как осуществил этот план, попытавшись обмануть всех остальных. Дронго достал телефон и набрал номер инспектора Таунса.
— Добрый день, — сказал он чуть дрогнувшим голосом. — Приезжайте в «Дорчестер» вместе с переводчицей. И заберите с собой Евгению Тарутину. Я расскажу вам, кто и как придумал все эти комбинации.
— Парыгин? Или все-таки Спиридов? Если Парыгин, то у нас могут возникнуть некоторые проблемы с его задержанием.
— Почему? — удивился Дронго. — Разве он депутат Государственной думы или член Совета Федерации? Это только на них распространяется дипломатический иммунитет.
— Он бывший министр и въехал в нашу страну по дипломатическому паспорту, — сообщил Таунс. — Но это ничего не значит. Если вы сможете убедительно доказать его вину, я попрошу сделать специальный запрос на Парыгина, который пройдет через Интерпол. И его остановят в первой же стране мира, куда он решит отправиться.
— Вы настроены решительно. Но помешать покупке вашего клуба вы не можете ни при каких обстоятельствах. Если одна сторона хочет заплатить деньги, а другая сторона хочет продать, то остановить подобную сделку не можете ни вы, ни ваше руководство, ни даже ваш премьер-министр. У вас свободная страна, мистер Таунс.
— Мы можем остановить сделку, если заранее знаем о недобросовестных покупателях, — напомнил инспектор. — И я думаю, что в этом случае мы можем обратиться в суд, который вынесет решение в нашу пользу.
— Подождите, — посоветовал Дронго, — до двух часов осталось совсем немного. Я сейчас приеду в «Дорчестер». И
— Знаю, — ответил инспектор, — она переехала в ваш отель. Собрала свои вещи и переехала к вам. Я думал, что вы уже знаете.
«В таком случае я съеду уже сегодня», — подумал Дронго. Он попрощался и положил трубку. До двух часов оставалось около двадцати минут.
Глава 23
Они сидели в большой гостиной у Каплинского. За столом находились Миксон, Каплинский и Парыгин. Последний приехал в «Дорчестер» в состоянии мрачной апатии. Даже появление Евгении Тарутиной не вывело его из состояния этой апатии. Он равнодушно кивнул ей и прошел к столу. Тарутина сидела на стуле с несчастным видом, словно виноватая во всех преступлениях, происшедших за последнее время. Жанна устроилась в кресле в углу. Она переоделась в светлые брюки и светло-голубой джемпер.
Дронго устроился на стуле, ожидая, когда ему позволят говорить. Таунс, оставив своих сотрудников у дверей, вошел в гостиную и оглядел собравшихся. С ним была молодая женщина лет тридцати. У нее были мелкие черты лица, тонкие губы, небольшие глаза. Она испуганно смотрела на собравшихся, словно боялась, что здесь собрались настоящие преступники.
— Прошу меня извинить, что пришел не один, — сказал Таунс. — Со мной переводчик, которая поможет мне понять, что именно здесь происходит.
Дронго взглянул на всех собравшихся и поднялся, понимая, что подошел последний акт затянувшейся драмы.
— Я попросил инспектора Таунса найти переводчика, чтобы говорить по-русски, — начал Дронго. — Чтобы меня поняли присутствующие здесь гости. Эти невероятные преступления были продуманы так тщательно и так великолепно, что мне остается только признать мастерство человека, сумевшего осуществить подобный план в таких деталях.
— Вы говорите о погибшем Спиридове? — спросил Миксон.
Тарутина подняла голову, услышав эту фамилию.
— Нет, — ответил Дронго, — я говорю совсем о другом человеке. Если вы мне позволите, я постараюсь рассказать, каким образом была выстроена эта схема. Она была продумана до таких мельчайших деталей, что мне становится немного страшно за человека, который потратил столько таланта и ума на осуществление всех этих убийств.
— О чем вы говорите? — спросил Каплинский. — Столько туманных намеков. Расскажите, наконец, что вы знаете. И не нужно говорить намеками.
— Это уже не намеки, — возразил Дронго. — Я назову имя человека, который придумал и осуществил преступления последних дней.
— Кто это? — нахмурился Каплинский. — Может, наконец вы объявите его имя?
— Это вы, Юлий Львович, — ответил Дронго.
Все замерли…
— Я? — Каплинский попытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной. — О чем вы говорите?
— О вас, господин Каплинский.
— Хватит нас оскорблять! — вмешался Миксон. — Если у вас есть конкретные факты, то будьте любезны их нам сообщить.