Джеймс Бонд: Официальная биография агента 007
Шрифт:
Несмотря на успех операции, 007 остался неудовлетворённым. Он не любил играть роль спускового механизма для Секретной службы. Другое дело, операция «Удар грома» — вот там он действительно почувствовал, что принёс реальную пользу обществу.
По возвращении в Лондон Бонд узнал, что М. подобрал для него новое задание. Бонд должен был разыскать Блофельда. Но несмотря на все его аргументы о том, что найти иголку в стоге сена почти невероятно, М. был непреклонен. Всю весну и начало лета Бонд посвятил поискам главы СПЕКТР — безрезультатно.
— Возможно, М. хотел сбить с меня спесь после успеха операции «Удар грома», — сказал Бонд. — Я намекнул об этом Биллу Таннеру, и тот ответил, что если старика охватывает какая-то навязчивая идея, то бороться с этим бесполезно. Более того,
Тем временем пришёл черёд новой книги о Бонде. Читатели ждали этого. Когда Уркхарт напомнил об этом Бонду, тот испытал лёгкое раздражение. «За последнее время не было ничего такого, о чём стоило бы написать», — ответил он. Этот ответ передали М. Последний придерживался мнения, что книжную эпопею следует продолжить. Более того, планируется снять и фильм о Бонде. Услышав такое, Бонд и вовсе пришёл в ужас. «Не волнуйтесь, 007, — сказал ему М. — В таких вопросах мы должны быть дальновидными (шеф взял это слово на вооружение недавно, и Бонду оно не нравилось). Очень важно то, что герой в нашем кино будет британцем, а не американцем или французом». «И ещё это, — продолжил М., придвинув к нему журнал через стол. — Роман „Из России с любовью” — входит в десятку любимых книг американского президента Кеннеди». Бонд насторожился. «Вот как? И на каком он у него месте?» «На шестом. После „Пармской обители” Стендаля».
Однако энтузиазм М. по поводу написания Флемингом очередной книги о Бонде не оправдал себя. За последнее время в жизни 007 действительно не произошло ничего такого, что могло бы послужить сюжетом для интересной книги.
Вскоре Бонд узнал тревожную новость: у Флеминга случился сердечный приступ. Бросив все дела, он поехал его навестить.
К моменту его приезда Флеминг уже выглядел бодрее, и даже пошутил по поводу высокого рейтинга своей книги у президента Соединённых Штатов. По поводу отсутствия подходящего сюжета для нового романа он не расстроился — скорее испытал облегчение. Однако Уркхарт был более настойчивым. Он полетел в Канаду, где узнал о девушке по имени Вивьен Мишель. Бонд не упомянул о ней в своём отчёте, поскольку приключение с ней не имело отношения к его заданию в Торонто. Он указал только, что разобрался с двумя гангстерами в мини-отеле, в котором остановился, и передал это дело местной полиции. Однако Уркхарт узнал, что девушка осталась так впечатлена происшедшим, что непременно хочет об этом написать (литературный талант она в себе чувствует). Так появился роман «Шпион, который меня любил». Бонд говорит, что эту книгу он недолюбливает особо. И виною всему считает Уркхарта, который вовлёк Флеминга в издание этого «недоразумения».
Конечно, Бонда можно понять. Роман о шпионе превратился в интимные откровения одинокой женщины. Особенно ужасным Бонд находит «правдивое описание» той страстной ночи, которую он провёл с ней. Когда он пожаловался обо всём этом М., тот ответил, что это не заслуживает обсуждения. И противодействовать выходу романа Бонд не мог: хитроумный Уркхарт не показывал ему текст до самого последнего момента.
В июле М. вышел в отпуск. Однако после возвращения на работу спокойнее он не стал — скорее наоборот. Даже невозмутимая Манипенни нашла его невозможным. Видя, насколько она этим расстроена, Бонд пригласил её на ужин в ресторан. Она с благодарностью приняла приглашение, и за порцией спагетти рассказала ему, что её волнует. «Я не знаю, что с ним происходит, Джеймс, — сказала она. — Но он никогда раньше таким не был». «Стал более нервным?» «Не то слово. Наорал на меня ни за что. И спихнул бумаги со стола с такой злобой, что я тут же выскочила из кабинета». «Выдержанный старый моряк так легко вышел из себя? — подумал Бонд. — Что-то тут не то». Одновременно с этим он трудом сдержал улыбку — горделивая мисс Манипенни так легко сдалась и ушла в отступление… «Может, у него начался климакс?» — вопросил он. «Климакс у него уже давно, Джеймс, — ответила Пенни. — Тут что-то другое. И перемены произошли именно после отпуска». «Где же он отдыхал?» «На греческом острове Спиреллос. Но он наказал мне никому не говорить
Идея о том, что начальник Секретной службы влюбился, прижилась в отделе. Начальника понимали и ему сочувствовали. Однако вскоре Бонд узнал, что М. сильно напился в «Блейдзе», а на второй день Бонду позвонил его друг из Министерства обороны и спросил, что это такое происходит с их боссом. «А что происходит с нашим боссом?» — переспросил Бонд. «Вышел из себя на заседании Объединённого комитета начальников штабов. Речь шла о возможной подрывной деятельности внутри Секретной службы. Ваш шеф вспылил не на шутку. Меня попросили. в общем, Джеймс, ты не мог бы приглядеть за ним? Узнать, что с ним стряслось». «Но вы ведь сами его так долго продвигали на эту должность», — мягко заметил Бонд. «Да, это верно. И именно поэтому мы не можем допустить, чтобы с ним что-то пошло не так. Нельзя позволить, чтобы этот человек сломался».
М. может сломаться! Идея казалась Бонду невероятной. И всё же, чем больше он думал о ней, тем более реальной она ему представлялась. И что теперь делать? М. — не тот человек, которого можно пригласить на коктейль и поговорить с ним на эту тему. Он строг, и так легко о своей личной жизни не расскажет. А ведь Бонд толком-то и не знал, какая она у него — эта личная жизнь. В свой дом в Виндзоре шеф практически никого не приглашал, ничего не было известно и о его возможных друзьях. После того как старый чёрный «Роллс-ройс» М. отъезжал от Реджентс-парка в конце рабочего дня, жизнь шефа словно прерывалась — до следующего утра. Да и по большому счёту, Бонд не хотел интересоваться личной жизнью своего начальника.
Вскоре из госпиталя выписался Билл Таннер, и, обсудив сложившуюся ситуацию, они с Бондом пришли к выводу, что нужно что-то делать. Но как? Как организовать наблюдение за собственным начальником?
Следующим утром в столовой штаб-квартиры Бонд переговорил со старшиной Хэммондом — слугой М. Тот был предан своему хозяину, и поэтому Бонд не удивился, когда в ответ на его вопрос на румяном лице Хэммонда нарисовалось подозрение.
— Всё ли в порядке с сэром Майлзом? — переспросил тот. — Я бы сказал, что у него есть свои взлёты и падения — как и у каждого из нас.
— Это так, но в последнее время мы замечаем в нём такое падение, какого раньше у него никогда не было.
— Не могу знать, коммандер. Это не моё дело.
На большее Бонд и не рассчитывал.
— В общем, если заметите что-нибудь подозрительное, — завершил он, — обязательно свяжитесь со мной или с начальником штаба.
А вечером Бонд позвонил сэру Джеймсу Мэлони.
— Проблемы с М.? — удивлённо спросил тот. — Ничего об этом не слышал. И искренне надеюсь, что это не так. Я не хотел бы видеть этого человека в качестве своего пациента, даже если бы мне заплатили за это удесятерённый гонорар.
Тем временем обстановка накалялась. Попытки Билла Таннера выяснить, что происходит с их шефом, не увенчались успехом, Манипенни просила о том, чтобы М. перевели на работу куда-нибудь в другое место, а из Министерства обороны вновь раздался тревожный телефонный звонок. И поэтому, когда в один из вечеров Бонду домой позвонил старшина Хэммонд, он испытал нечто вроде облегчения.
На следующее утро они встретились в кафе в Виндзоре — он, Хэммонд и жена Хэммонда — маленькая решительная женщина.
— Всё, что мы вам расскажем, коммандер Бонд, не должно дойти до ушей сэра Майлза, — начала она.
— Можете на это рассчитывать, — серьёзно ответил Бонд.
— Он просто сам не свой, — продолжила женщина. — У него пропал аппетит, и с нами он очень груб.
— Понимаю, — сочувственно сказал Бонд.
— Всегда вставал рано — он ведь «жаворонок», а сейчас — встаёт поздно, пропускает завтрак. В общем, нам кажется, что его шантажируют.
— Шантажируют?
— Да, коммандер, — женщина понизила голос. — Уже дважды сэру Майлзу звонит человек с иностранным акцентом.