Джеймс Хеллборн. Трилогия
Шрифт:
Вместо эпиграфа:
"...Совершенно обнаженная Гвендолин Ингольфссон стояла у подножия скалы, с вершины которой падал стремительный поток.
Было раннее весеннее утро в Скалистых горах, свежее и холодное. Ветер, шептавший среди верхушек вековых елей, заполонивших всю долину от снежных вершин до западной равнины, играл листьями могучих эвкалиптов и сбивал тяжелые шишки. Он принес запах травы и древесной смолы, далекого костра, лося, бредущего на водопой и уставшей медведицы-гризли, загонявшей своих медвежат в берлогу в двух километрах к северу.
На одно короткое мгновение
С.М.Стирлинг, "ДРАКОН".
Глава 1. Расстановка акцентов.
* * * * *
Совесть лейтенанта Рублева была чиста - он был взят в плен в бессознательном состоянии и будучи тяжелораненым. По крайней мере, ему хотелось в это верить.
Немцы атаковали в сумерках - обычно они так не поступали, поэтому батальон был застигнут врасплох. Больше того, на сей раз фашисты были поголовно облачены в масхалаты, поэтому им удалось подобраться к советским позициям почти вплотную.
Первым погиб политрук - неопытный новичок, прибывший с пополнением всего за сутки до этого несчастливого боя. Выпрыгнув на бруствер, он успел взмахнуть пистолетом, крикнуть "За Родину! За Ста..." - и тут же свалился обратно. В его горле торчала оперенная черная стрела - Рублев как-то раз видел точно такую же на картинке, в книжке про индейцев. Или это была книжка про английских рыцарей? Неважно. Навстречу фрицам устремились сразу три "тридцатьчетверки", до поры до времени скрывавшиеся в лесу. Советские машины едва успели дать один залп - и тут же были уничтожены огнем невидимых в ночи вражеских танков. Как немцам удалось добиться такой точности в окончательно наступившей темноте - уму непостижимо. После этого немецкие пехотинцы совершили еще один рывок - и оказались в советских окопах. В ход пошли приклады, штыки и каменные топоры. Именно так, каменные. В свое время лейтенант Рублев провел немало часов в школьной библиотеке - а одна из прочитанных книжек про людей каменного века была прекрасно иллюстрирована. Одним из топоров его и ударили, прямо по макушке. Ушанка лишь слегка смягчила удар. Или это был банальный винтовочный приклад? А какая теперь разница?!
"Теперь" - Рублев сидел за партой и тупо смотрел на доску. Именно так - за партой - на доску. Фашистский штаб разместился в здании местной школы. К счастью, детишек давно успели эвакуировать, немцы до них не доберутся...
Немцы ли? В помещении находилось несколько вражеских солдат и офицеров. Один из них, вооруженный автоматом, охранял Рублева. Другие стояли у доски, что-то рисовали на ней и негромко переговаривались. Голова страшно гудела, но лейтенант невероятным усилием воли заставил себя превратиться в слух. Нет, этот язык совсем не походил на тот немецкий, уроки которого Рублев прогуливал в школе. Впрочем, кое-что он помнил. Марта Францевна как-то рассказывала про диалекты. Баварский, австрийский, еще какие-то. Быть может, эти фрицы на редком диалекте лопочут?
А может все-таки не фрицы? Союзники, то бишь сателлиты какие-нибудь? В классной комнате было тепло (успели натопить), почти все враги скинули свои масхалаты и полушубки, и остались в уже хорошо знакомой Рублеву серой форме фашистского вермахта. Форма вермахта, вот только у каждого на рукаве -
Но стрелы? Каменные топоры?! Что это значит, черт возьми?!
Один из офицеров неожиданно покинул дружную компанию, толпившуюся у доски, и направился к Рублеву. Встретился с ним взглядом - лейтенант выдержал и глаза не отвел. Снова прищурился и окинул незваного гостя оценивающим взглядом. На вид около тридцати, блондин, голубоглазый, метр восемьдесят пять минимум, тонкие бледные губы - образцовая белокурая бестия, и это все о нем. Загадочный фашист тем временем уселся прямо на парту перед Рублевым, ноги поставил на стул. Лейтенанта аж передернуло от такой невоспитанности, но враг понял его по-своему:
– Вы себя хорошо чувствуете?
– спросил офицер на вполне приличном русском языке.
– Я вам ничего не расскажу, лучше сразу расстреляйте, - машинально ответил лейтенант. Миллион раз, сидя в той самой библиотеке над книжками про героев-партизан и подпольщиков, он представлял, как бросит эту фразу в лицо какому-нибудь врагу... и вот мечта сбылась.
Фашист ответил не сразу. Сложилось впечатление, что он подбирал слова.
– Даже личное самочувствие является у вас военной тайной?
– наконец-то произнес офицер в серой униформе.
– Дурацкий вопрос, - пробурчал Рублев и опустил глаза.
– Дурацкий разговор, - в голосе фашиста прозвучали какие-то странные нотки.
– Ладно, зайдем с другой стороны. Разрешите представиться. Лейтенант Джейсон ван Хеллб...
– собеседник на какое-то мгновение запнулся, но тут же продолжил: - Джейсон ван Хеллсинг, военная разведка, добровольческая дивизия СС "Южный Крест".
– Вспомнил!
– Рублев чуть было не подпрыгнул на месте.
– Вспомнил!
– Вспомнили что?
– заинтересовался новый знакомый.
Лейтенант не ответил. Ах, это ведь была одна из его любимых книг! Сколько раз перечитывал! Обложка была сильно потрепана, но цвета флага, водружаемого бойцами на скалистом берегу, можно было легко различить - синий, белый и оранжевый! А называлась книга - "Капитан Сорви-Голова", и написал ее замечательный французский прогрессивный писатель товарищ Луи Буссенар!
Ах, сколько раз он плакал над этой книгой! Как он сочувствовал героическим борцам с британским империализмом! Сколько раз он мечтал оказаться рядом с любимыми героями, а они... а они...
Лейтенант Рублев чувствовал себя жестоко обманутым и преданным.
Лейтенант ван Хеллсинг испытывал совсем другие чувства.
* * * * *
За ...надцать месяцев до того как.
Он десантировался ночью - это была полярная ночь, разумеется - десантировался и осмотрелся.
Специальный агент Системного Патруля Аналогичных Реальностей, Таймлайнов и Альтернативностей[1] Джеймс Хеллборн прибыл в Антарктиду здешнего мира в самом конце августа 1941 года. Конец антарктической зимы - и в этом году она выдалась теплая, слишком теплая. Если бы не черное небо над головой и мерзкий грибной дождик, можно было подумать, что на дворе лето.