Джеймс Поттер и Зал Пересечения Старейших
Шрифт:
— Я знал, что они похожи, — гордо сказал Ральф. — Он стоял по-другому, когда мы в первый раз проходили мимо, так что я сразу не понял. Только сейчас, когда он встал в точно такую же позу, как нарисовано в книге. Это странно.
— Можно посмотреть? — спросил Джеймс.
Ральф пожал плечами и передал книгу Джеймсу. Джеймс склонился над ней и пролистал к началу. Поля первой сотни страниц были заполнены в основном пометками и заклинаниями, многие части были замараны и переписаны другими чернилами, как если бы автор пометок улучшил свою работу. К середине книги, однако, рисунки и чертежи начали преобладать
— Поразительно, — сказал Джеймс тихим благоговейным голосом. — Все эти рисунки с картин по всей школе, видите?
Ральф бегло просмотрел рисунки в книге, а затем снова взглянул на картину. Он пожал плечами.
— Это странно, но не удивительно. Я имею в виду, этот парень, которому принадлежала эта книга, скорее всего, тоже был студентом здесь, верно? Кажется, он был слизеринцем, как и я. Поэтому твой отец и отдал мне эту книгу. Вероятно, он любил искусство. Многим любителям искусства нравится делать наброски с картин. Большое дело.
Джеймс наморщив лоб переводил взгляд с эскиза наблюдательного слуги на его эквивалент с картины, который по-прежнему скрывался за колонной на заднем плане.
— Нет, это не просто наброски, — сказал он, медленно качая головой. — Это оригиналы или настолько близко к ним, что невозможно найти отличий. Не спрашивайте, откуда я знаю. Я просто знаю. Тот, кто сделал эти наброски, был настоящим мастером подделок… или это был сам художник.
Ральф задумался на мгновение, а затем покачал головой.
— В этом нет никакого смысла. Эти картины были написаны в разное время, невозможно, чтобы один и тот же парень написал их всех. Кроме того, многие из этих картин старые. Гораздо старше этой книги.
— О, в этом есть замечательный смысл, — сказал Джеймс, закрывая книгу зелий и глядя на ее обложку. — Тот, кто нарисовал это, не рисовал картины целиком. Подумайте об этом: ни один героев с этих набросков не является доминирующим ни на одной из картин. Каждый из них нарисован как совершенно незначительный персонаж второго плана. Тот, кто их нарисовал, просто вписал персонажей в уже готовые картины.
Зейн вытянул уголок рта и наморщил лоб.
— Зачем кому-то делать подобное? Это как граффити, но никто их не заметит, кроме парня, который это нарисовал. Какой в этом интерес?
Джеймс напряженно думал. Он кивнул сам себе и снова взглянул на старую книгу у себя в руках.
— Кажется, у меня есть идея, — сказал он, задумчиво сузив глаза. — Мы выясним это точно. Сегодня вечером.
— Прекрати, Ральф! — взмолился шепотом Джеймс. — Ты опять тянешь! Вот она снова задралась. Мои ноги у всех на виду!
— Ничего не могу поделать! — застонал Ральф, нагибаясь так низко, как мог. — Я знаю, ты говорил, что твой отец и его друзья постоянно так делали, но одной из них была девушка, помнишь?
— Да, и она не ела по семь раз
Троица шла по темному коридору, скрючившись под мантией-невидимкой. Они встретились у основания лестницы и, за исключением одного напряженного момента, когда Стивен Метцкер, старшекурсник с Гриффиндора, брат Ноя, миновал их в коридоре, тихо напевая, они никого не встретили. Когда они дошли до статуи одноглазой ведьмы, Джеймс велел им остановиться. Троица неуклюже отманеврировала в угол, и Джеймс раскрыл Карту Мародеров.
— Не понимаю, почему мы должны заниматься этим втроем, — пожаловался Ральф. — Я доверяю вам обоим. Вы могли бы просто рассказать мне все завтра за завтраком.
— Ты был явно обеспокоен, когда мы планировали это, Ральфинатор, — прошептал Зейн. — Так что держи свои нервы при себе теперь.
— Это было днем. И я родился вообще без нервов, чтоб ты знал.
— Шшш, — зашипел Джеймс.
Зейн склонился над картой.
— Кто-то идет?
Джеймс покачал головой.
— Нет, все тихо. Филч в своем кабинете внизу. Не знаю, спит ли он когда-нибудь, но сейчас, вроде бы, замок чист.
Ральф выпрямился, поднимая мантию-невидимку на фут от пола.
— Тогда почему мы вообще под этой штукой?
— Это традиция, — ответил Джеймс, не отрывая глаз от карты.
— Кроме того, — добавил Зейн, — что прикольного в том, чтобы иметь мантию-невидимку и не слоняться в ней по залам невидимыми там и тут?
— Здесь нет никого, чтобы увидеть нас, — заметил Ральф.
Джеймс велел им переместиться в правый угол перекрестка. Вскоре они подошли к горгулье, охранявшей лестницу, ведущую в кабинет Директрисы. Джеймс мог поклясться, что она наблюдает за их ногами под мантией, хотя она оставалась совершенно неподвижной. Джеймс надеялся, что пароль не изменился с тех пор, как он сопровождал Невилла в кабинет Директрисы несколько месяцев назад.
Он прочистил горло и тихо произнес:
— Ээ… водяной петух?
Горгулья, которая была сравнительно новой, пришедшей на замену поврежденной во время битвы за Хогвартс, слегка сдвинулась с места со скрежещущим звуком открывающихся мавзолейных дверей.
— Это что-то как лесо-зеленое поле, или голубое небо, или красный узор? — спросила она неторопливо. — Никак не могу запомнить.
Джеймс обратился к Ральфу и Зейну резким шепотом.
— Лесо-зеленое поле? Я не знаю, что это такое! Это было слово, которое Невилл использовал, чтобы войти!
— Как он ответил на вопрос потом? — спросил Зейн.
— Она не задавала ему никаких вопросов!
— Это шотландская модель, я думаю, — просипел Ральф. — Моя бабушка помешана на них. Просто скажи «да».
— Ты уверен?
— Конечно, я не уверен! Ну, скажи «нет»! Откуда мне знать?
Джеймс повернулся обратно к горгулье, которая, похоже, пристально разглядывала его ботинки.
— Э, да, конечно.
Горгулья закатила глаза.
— Повезло, наверно.
Она выпрямилась и отошла в сторону, открывая проход на винтовую лестницу. Трое мальчиков протиснулись мимо нее и встали на первые ступеньки, лестница тут же стала подниматься вверх, прихватив их с собой. Коридор перед кабинетом директрисы открылся перед ними, и они вывалились в него, ругаясь и толкаясь под мантией.