Джеймс Поттер и Зал Пересечения Старейших
Шрифт:
— Погоди-ка, что ты подразумеваешь под словами «ушли к другим»? — спросил Зейн, подходя поближе и украдкой разглядывая красавицу-дриаду. — Речь идет об этом острове? О… Зале Пересечения Старейших?
— Век человека короток, для нас же годы словно дни проходят. Небесные светила неподвижны для людей, но мы же смотрим вверх и видим танец звезд, — произнесла дриада, ее голос смягчился, стал мечтательным. — Но в этом нашем пробужденье несчастье предвещает ритм небес, судьба тяжелая ждет мир людей, все балансирует на кончике ножа. Один лишь путь ведет к спасенью. Все остальные к гибели ведут и рекам крови. Большая скорбь, тьмы времена, наполненные
Джеймс ощущал, как его обволакивает гипнотизирующий голос дриады, в нем отчетливо звучали нотки беспомощности и безнадежности.
— Но ты сказала, есть шанс избежать войны. Что мы можем сделать? Как помочь миру пойти по одному-единственному пути?
Лицо дриады смягчилось. Ее большие влажные глаза грустно улыбались.
— Нет способа такого, что гарантированно приведет к спасенью. Возможно, то, чем заняты сейчас вы, к миру приведет. Но исключить нельзя и так же, что, хоть стремитесь к миру вы любой ценой, в итоге лишь к войне и разрушеньям действия все ваши приведут. Вам нужно делать то, что должно, но с открытым сердцем.
Расхрабрившийся Зейн так и покатился со смеху.
— Да уж, отличный совет, сенсей.
— Есть большая опасность в полотне судьбы, чем знаешь ты, Джеймс Поттер, — дриада скользнула к Джеймсу, так что блики света заиграли на ее лице. — Враг твоего отца и всех, кому любовь известна, мертв. Но кровь его жива в другого сердце. Кровь вашего великого врага жива доселе.
Джеймс ощутил, как ослабли его колени. Он вздрогнул, затем оперся о ближайшее дерево.
— Вол… Волан-де-морта? — прошептал он.
Дриада кивнула, по-видимому, не желая повторять это имя.
— Его начальный план был сорван навсегда отцом твоим. Но ловок и хитер он был. Остался план второй его — наследник, кровь от крови. И сердце, что наполнено сей кровью, сию секунду бьется не более чем в миле от тебя.
Губы Джеймса задрожали.
— Кто? — спросил он еле слышным голосом. — Кто это?
Но дриада только печально покачала головой.
— Сего нам не дано увидеть ни зреньем внутренним, ни внешним. Деревья те, что перешли к врагу, туманят наше зрение, поддерживают сон всех прочих. Мы можем только знать, что сердце бьется, что недалеко оно, но это все. Ты должен осторожным быть, Джеймс Поттер. Прошли дни твоего отца. Твоя же битва впереди еще.
Дриада начала исчезать. Ее глаза закрылись, она как будто ускользала в небытие, погружаясь в глубокий сон.
Со стороны острова послышался хриплый стон, затем всплеск.
— Ну что ж, — сказал Зейн с преувеличенной готовностью, — что вы думаете насчет того, чтобы запрыгнуть обратно на плечи нашего гигантского приятеля и унести это местечко в воспоминаниях до того, как от нас останутся только они?
Они встретили Титуса Хардкасла на полпути к месту ожидания. Его лицо было мрачнее грозовой тучи, но единственными словами были:
— Никто не пострадал?
— Более-менее, — откликнулся Зейн с плеча Грохха, — но смею заметить, что мы престраннейшим образом провели время.
Грохх наклонился, чтобы Хардкасл смог забраться к нему на спину.
— Странностей здесь более чем достаточно, не так ли? — хмыкнул Хардкасл.
Зейн протянул руку, собираясь помочь Хардкаслу забраться, но вместо
— Так что это была за штуковина, которую вы преследовали? — спросил он, засопев носом.
— Паук. Один из родственничков старика Арагога, полагаю. Последние поколения были на диво тупы и неразговорчивы, этот, к примеру, сбежал и нашел себе интересную игрушку, — Хардкасл раскрыл ладонь, и Джеймс увидел портативную видеокамеру, похожую на те, которые были у злоумышленника на Поле для квиддича. — Это все еще работало, когда я догнал зверюгу, по крайней мере, экран светился. Жаль, сломалось, когда я… эээ… уничтожил помеху. В любом случае, он хорошо провел свою последнюю трапезу.
Джеймс невольно вздрогнул, когда Грохх начал свой путь через лес.
— Ты правда думаешь, что это… сожрало того парня?
Хардкасл поджал губы.
— Круг жизни, Джеймс. Хотя, строго говоря, пауки не едят людей. Скорее, они сосут их них соки. Не самый лучший способ решения проблем, но, по крайней мере, этот вопрос исчерпан.
Джеймс ничего не ответил, но не мог избавиться от ощущения, что настоящие проблемы только начинаются.
Утром в среду, войдя в Большой Зал, чтобы подкрепиться, Джеймс ощущал себя довольно вялым и раздражительным. Погода снаружи соответствовала настроению — по небу на потолке быстро бежали низкие клочковатые тучи, окна запотели от тумана. Ральф и Зейн сидели за столом Слизерина, Зейн дул на кофе, который он пил каждое утро, а Ральф яростно атаковал апельсин с помощью ножа для масла, разрезая очищенные дольки на кусочки перед тем, как отправить в рот. Похоже, сейчас они не были склонны общаться между собой. Зейн был явно не из тех, кто радуется возможности встать пораньше, а лег он еще позже, чем Джеймс. Ни Зейн ни Ральф даже не взглянули на него, чему Джеймс был несказанно рад. Он все еще сердился и ощущал легкую неприязнь по отношению к Ральфу. Помимо прочего, ему было больно и грустно от предательства мальчика. Он попытался не обижаться на Зейна за то, что тот сидел рядом с Ральфом, но не стал прилагать к этому слишком много усилий — сложись все по-другому, это не исправило бы его настроения.
Джеймс направился к столу Гриффиндора, по дороге бросив быстрый взгляд на помост для учителей. Ни его отца, ни Титуса Хардкасла не было видно. Он сообразил, что несмотря на насыщенную событиями прошлую ночь они уже давно встали и позавтракали задолго до него, а теперь отправились куда-то по своим утренним делам. При мысли о том, что его папа и Титус уже начали свой день, полный захватывающих событий и интересных встреч, а его, Джеймса, ждут впереди только унылые классные помещения, его охватила настоящая тоска. Он нашел свободное местечко среди беззаботно болтающих гриффиндорцев, плюхнулся на него и без особой радости принялся за свой завтрак.
Накануне вечером после возвращения с озера Джеймс провел почти два часа в компании Титуса Хардкасла, своего отца и директрисы МакГонагалл. Титус при помощи своей палочки как только они дошли до замка подал сигнал, сообщая Гарри, Теду, Пречке и Хагриду об их приходе. Когда они все собрались возле обиталища Хагрида, директриса отпустила Грохха и Пречку, официально объявив им благодарность и наградив их баррелем масляного эля. После чего все прошли в хижину Хагрида, где, собравшись вокруг огромного круглого стола, пили подозрительно мутный чай с явным лекарственным привкусом и старательно избегали даже нюхать предложенное им не слишком свежее печенье.