Джин Грин — Неприкасаемый
Шрифт:
По команде «смирно» вытянулись сержант-знаменщик, офицеры, за ними — «викинги», «зеленые береты» и «красные береты», еще дальше — солдаты АРВН.
— Будь я проклят, — поморщив нос, шепотом сказал Лот Джину, — если эта церемония не напоминает мне сожжение тела фюрера в саду рейхсканцелярии. Он тоже распорядился, чтобы его похоронили как викинга.
Трещал костер, печально пел «Сайленсиум» солдатский горн, и эхо в джунглях вторило солдатскому реквиему. А Джин думал о том, что вся бессмысленная, искалеченная жизнь голубоглазого ландскнехта, этого профессионального
А затем, когда по команде рассыпался строй, случилось нечто такое, что потом всю жизнь кошмаром преследовало Джина.
К офицерскому бункеру, где стояли, распивая и закусывая офицеры и «викинги», подошла большая толпа солдат с «красными беретами» впереди. Все они скалили зубы в слегка смущенных улыбках, словно ожидая похвалы за дело какой-то особой доблести.
И вдруг Джин заметил на груди «дай-уи» — капитана «красных беретов» — странную гирлянду из… окровавленных человеческих ушей.
Капитан «красных беретов» сделал два шага вперед и, улыбаясь, произнес на ломаном английском языке:
— Сэр, майор обещать пятнадцать долларов за Вьетконг ухо! Давать деньги сейчас!
Алым огнем полыхнуло перед глазами у Джина. Прыжок, удар кулаком в челюсть, и «дай-уи», описав в воздухе полусальто, грохнулся на утрамбованную землю плаца.
Лот швырнул прочь куриную ножку, быстрым шагом подошел к нему и, рывком ставя его на ноги и отряхивая сильными шлепками, строго и громко проговорил в сторону Джина:
— Это безобразие, лейтенант Грин! Прошу помнить, что вы всего-навсего американский советник. Делаю вам строгий выговор и предупреждаю, что о вашем недостойном поведении будет доложено командованию Баткэта. Не удивлюсь, если это задержит ваше производство в капитаны. «Дай-уи»! — обратился он к капитану «красных беретов». — Я приношу вам глубокие извинения!
Джин и сам уже раскаивался в своей опрометчивости, растерянно потирая правый кулак.
— Сколько же у вас ушей? — дружески спросил Лот капитана «красных беретов».
— Двадцать четыре, — ответил тот, с трудом ворочая челюстью и меча молнии в сторону Джина, который формально был всего-навсего советником.
— Значит, — полез за бумажником Лот, — я вам должен выплатить триста шестьдесят долларов, то есть три тысячи шестьсот пиастров. Таких денег я с собой не ношу, извольте получить чек на сайгонский банк.
— Тэнк ю вери, вери мач! — поблагодарил «дай-уи», принимая чек и передавая Лоту гирлянду с человеческими ушами.
Лот спокойно взял гирлянду и кинул ее одному из «викингов».
— Возьмем с собой, — бросил он. — Покажем начальству в Баткэте, а то они перестали верить нашим рапортам о потерях противника. Кстати, любопытная штука: вы, ребята, все помните, что и у нас в России было то же соотношение оккупационных марок и рейхсмарок —
Он отошел к Джину, незаметно подмигнул ему и сказал вполголоса:
— Держи себя в руках, парень!
Но следом за Лотом двинулась целая свора «красных беретов» и солдат АРВН. Все они хотели получить пиастры за уши, отрезанные у своих братьев — убитых партизан Вьетконга.
— Кранц! Заприходуй уши Ви-Си и выпиши им чеки. Только смотри, чтобы они не обжулили тебя. Я предупредил их, что оплачиваться будет только правое ухо!
— Но, сэр… — начал было Кранц, показывая глазами на гирлянду «дай-уи», в которой было явно столько же левых ушей, сколько и правых.
— Дипломатия, мой дорогой Кранц! — невозмутимо обронил Лот. — Высокая дипломатия. Ясно?
— Яволь, сэр! — неуверенно ответил бывший СС-обершарфюрер. — Да, сэр!
— Лот! — с дрожью в голосе тихо проговорил Джин. — Неужели это ты… сказал им про уши?
— Спокойно, малыш! — ответил Лот. — Приказ «фирмы» для всех. Ты же проходил Фуллера в Брагге — он учит, что потомок рыцаря — воин-джентльмен вытеснен теперь грубым, необразованным хамом, войны теперь ведутся не по-рыцарски, не по-джентльменски, а по-мужицки. Полтораста пиастров за убитого вьетконговца не так уж накладно для дяди Сэма, который вообще-то на этой войне платит сто пятьдесят тысяч долларов за убийство одного вьетнамца. В конце концов, людская жадность — главный двигатель всех войн. Еще во время войны с индейцами американское правительство платило, словно за шкуру убитого волка, за каждый скальп индейца. За эти гроши мои «красные береты» дрались как тигры. А в результате мы отстояли этот аванпост последнего бастиона свободного мира против коммунистической экспансии в Юго-Восточной Азии! Зайдем-ка в твою комнату, мне надо поговорить с тобой с глазу на глаз. Это будет очень важный мужской разговор.
Мистер Збарский зорко вглядывался в поток автомашин на Пенсильвания-авеню, стоя у намертво закрытого из-за воздушного кондиционера окна своего уютного кабинета. Мистер Збарский вот уже больше месяца парил на седьмом небе — по распоряжению «чифа» его перевели из Нью-Йорка в столичный штаб ФБР со значительным повышением в жалованье и соответственным повышением в должности. Мистер Збарский стал начальником секретного департамента досье. Шутка сказать! Збарский подчинялся теперь только директору ФБР, а директор, как известно, подчинялся одному лишь господу богу!
Среди почти шестнадцати тысяч штатных работников ФБР Збарский занял место на верхушке иерархической пирамиды, а ведь начинал он свою карьеру в качестве скромного информатора, одного из десятков тысяч осведомителей. Первое время он был «прикомандирован» к штурмовому отряду графа Вонсяцкого, служил ему верой и правдой, верой и правдой доносил на него в ФБР. Потом учился в «академии» ФБР в Форт-Куантико, близ Вашингтона…
Теперь же он, Збарский, заведовал специальным хранилищем, содержавшим почти двести миллионов отпечатков пальцев!