Джин Грин — Неприкасаемый
Шрифт:
— Эй, Мэт! — заглушая многоголосый говор, крикнул Берди радисту. — Срочно вызови вертолет или самолет У—10 за Джином и Чаком. А ну расступитесь, положим Джина в медпункте!
Через несколько минут Джин услышал голос Майка, сержанта-фельдшера:
— Иисусе! Какое несчастье! Положите его на носилки, вот сюда, рядом с капитаном! Вот и остались мы без командира.
Сейчас фельдшер подойдет к нему, пощупает по профессиональной привычке пульс и убедится, что он жив.
— Хороший был командир! — печально сказал фельдшер. — Не сравнить с этим Чаком. Да, перебит второй поясничный позвонок. Фу ты! Ну и измучился же я сегодня! Пойду к раненым.
Дверь захлопнулась, и стало совсем тихо. Слышалось только трудное дыхание Чака. Сквозь веки угадывалась зажженная
Джин лежал неподвижно, как поверженная статуя. Он не мог даже взвыть от переполнившего его отчаяния, излить в стоне страх и душевную боль.
Тихо скрипнула дверь. Кто-то подошел к нему, дохнул в лицо перегаром виски.
— Ты прости меня, Джин! — спокойно проговорил вошедший вполголоса. — Только я возьму у тебя эти деньги. Теперь они тебе, парень, ни к чему. И эти золотые часики тоже. Все равно какой-нибудь санитар или гробовщик сопрут их у тебя. А я выпью за твою вечную память на твои же денежки. Прощай, приятель!
Джин узнал этот голос. Голос Бастера. И жгучая обида всколыхнулась в нем, обожгла сердце.
Потом вернулся Майк, долго мыл руки в тазу, тихонько насвистывая: «Я мог бы танцевать всю ночь»…
Зашел еще кто-то.
— Послушай, Майк! — Джин узнал голос Мэта. — Эти ублюдки в Баткэте говорят, что пришлют «чоппер» только утром, потому что Грин мертв, а капитан Битюк безнадежен.
— Грязные свиньи! — выругался Майк. — Это значит, что мне придется самому удалить внутренности у Грина. Иначе при этой проклятой жаре его тело станет неузнаваемым, пока они соберутся бальзамировать его. Да, это единственное и последнее, что я могу сделать для нашего покойного командира. Ведь у него в Нью-Йорке мать и сестра, которые обязательно захотят посмотреть на него в последний раз… Ты зачем сюда, Берди?
— Да вот разыскал евангелие. Хочу прочитать заупокойную для Джина.
— Хорошая идея, Берди. Валяй, пока я подготовлю инструменты. Это его берет? Да, на подкладке написано «Джин Грин». Через несколько дней его родные получат извещение: «Ваш сын Кэй-Ай-Эй [98] »…
Сидя рядом с койкой, на которой лежал Джин, Берди всхлипывал и бормотал слова заупокойной молитвы, а в голове у Джина проносился рой бессвязных воспоминаний вперемежку с подсказанными страхом мыслями. Однажды мама заперла его в темный чулан за то, что он устроил дома фейерверк: потушил свет в гостиной их бруклинского дома и стал бросать под потолок тлеющие головешки из камина… И он испугался, что о нем забудут, что за ним никто не придет, и он разревелся как девчонка… Неужели он совсем не почувствует боли, когда в живую, но онемевшую плоть вонзится хирургическая сталь?..
98
«Кэй-Ай-Эй» («Killed in action») — убит в бою. (Прим. переводчиков.)
И вдруг в нем открылись какие-то неведомые шлюзы. В Форт-Брагге из него хотели сделать машину, робота, супермена. Но вот пробил смертный час, и рухнул супермен, умер бесчувственный, бездушный сверхсолдат, и восстал против смерти человек. Человек с простыми и извечными человеческими чувствами и эмоциями. В нем взмыла теплая волна, спазма перехватила горло…
И в этот момент Берди вдруг вскочил и заорал не своим голосом:
— Иисусе! Что это?! Майк! Мэт! Смотрите! Слезы! Клянусь богом, он плачет!..
И Майк в необычайном волнении схватил Грина за руку, прижался ухом к груди и срывающимся голосом произнес:
— Он жив!
А слезы у Джина все лились и лились.
Китаец Чжоу с неподражаемым искусством, выработанным тысячелетней практикой древнейшего народа, массировал могучие спинные мышцы голого майора Лота. Мужчина сорока лет, как бы он ни был здоров, силен и вынослив, уже не может сбрасывать с себя усталость многочасового жаркого боя с той легкостью, с какой
Лежа на животе, Лот дочитывал свежий секретный информационный бюллетень ЦРУ. На обложке в верхнем левом углу — «роза ветров», символ глобальной деятельности ЦРУ, затем:
Специальный доклад
Отдел оперативной информации
Общее положение
Центральное Разведывательное Управление
Секретно.
Лот хмурился: президент, продолжая все более ограничивать права и привилегии «фирмы» и связанных с ней боевых формирований, заявил, что намеревается вывести главный штаб «зеленых беретов» во Вьетнаме из-под контроля ЦРУ и подчинить его армейскому штабу «прямоногих» в Сайгоне.
— Ах, Кеннеди, Кеннеди! — процедил сквозь зубы Лот, бросая бюллетень с койки на пол.
Сдвинув брови, задумавшись, он смотрел в забранное стальной сеткой — чтоб не бросили партизанскую гранату — широкое окно.
В том году — году Дракона по вьетнамскому календарю — главная оперативная база специальных войск США (СФОБ) находилась в живописном курортном городе Ня-Транг [99] , в ста сорока милях севернее Сайгона, на славящемся своей щедрой тропической красотой побережье. Огромный аэродром, построенный вблизи города — неумолчный шум авиамоторов в эту минуту доносился до ушей Лота, — позволял благодаря своему серединному положению в стране диктатора Дьема с одинаковой быстротой обслуживать все сорок команд «зеленых беретов», разбросанных по всей территории Южного Вьетнама. В Ня-Транге размещался и самый большой полевой госпиталь армии США севернее Сайгона, где, кстати, в венерологическом отделении лечат уколами любовные недуги вояк, уезжающих в отпуск в Штаты к своим женам и невестам.
99
В середине 1964 года командование «зеленых беретов» было переведено в Сайгон. В Ня-Транге остался отдел снабжения (ДЖИ—4), а также Академия ВВС, АРВН и унтер-офицерская школа АРВН. (Прим. автора.)
Над главной базой «зеленых беретов» возвышалась пятерка громадных белоснежных бетонных складов с оружием боеприпасами, продовольствием, обмундированием и специальным отделом «стерильной» экипировки, в котором хранились оружие и военное снаряжение всех армий мира, а также больше всякой одежды, чем в костюмерных Голливуда. На базе было множество служебных и жилых белоснежных бараков, и каждый барак был назван в честь разных «зеленых беретов», погибших в борьбе против партизан, о чем свидетельствовали мемориальные доски у входа: «Гудмен», «Эверхардт», «Корделл»… В том году еще хватало и не окрещенных бараков, хотя все уже начали называть этот барачный городок «Моргом». Город «зеленых беретов» славился своими самыми чистыми во Вьетнаме «латринами» [100] , самым шикарным «Плэйбой-клабом» — клубом для внеслужебных развлечений, самыми опрятными штабистами, самым многочисленным гаремом американок — врачей и сестер милосердия и, разумеется, самыми мощными фортификациями с несколькими оборонительными поясами, железобетонными стенами и железобетонными полукруглыми дотами.
100
«Латрин» — уборная в армии США (Прим. переводчиков.)
В этом городе белых домов находился самый главный «Белый дом». Над его главным входом красовалась вывеска с золотыми буквами на голубом фоне — краски повторяли краски шеврона на зеленом берете.
Командующий специальными войсками армии США во Вьетнаме.
С сегодняшнего дня командование «зелеными беретами» во Вьетнаме принял наконец старый знакомый майора Лота генерал-майор Трой Мидлборо, что не могло не радовать майора, если бы ему не испортил настроение президент Соединенных Штатов.