Джинн и Королева-кобра

Керр Филипп

— Я-то? — Джаггернаут улыбнулся. — Шутишь? Я ненавижу ножи. А змеи тут, на скале, по счастью, не водятся. Скалой мы называем наш ашрам. — Договорив, Джаггернаут почтительно сложил ладони вместе, приблизился к гуру, несколько раз поклонился и представил четырех новых учеников по именам — естественно, индийским: господин Гупта, Джанеш, Панчали и Дипак.

Мысли гуру явно где-то блуждали, и на новоприбывших он отреагировал довольно вяло. Но все-таки ударил в свой колокол и, как только паства стихла, произнес:

— Я вам рад, господин Гупта. И вашим детям тоже. Я обучу вас процессу осознанного ничегонеделанья. — Судя по выговору, он получил образование в

Британии, в дорогой частной школе. — Я открою вам секреты особого искусства. Жить, не прилагая усилий.

— Это мне очень подходит, — пробормотал Дыббакс.

— Мне тоже, — признался Джалобин.

Гуру наклонился вперед, пытливо посмотрел на своих новых последователей и снова ударил в колокол.

— Я знаю, кто вы такие, — заявил он, и дети затаили дыхание. Неужели этот восточный прорицатель и вправду догадался, что они не люди, а джинн? Но тут он по-девчачьи хихикнул и добавил: — А вы знаете, кто я такой. И мой вам главный совет — надо освободиться от всего, что вас обременяет. Поэтому вы будете приходить сюда, чтобы вместе, сообща, три часа в день заниматься йогой, чтобы сообща медитировать, чтобы сообща очищать ваши тела и ваши умы. Вы будете вместе со всеми работать в нашем центре компьютерной поддержки, помогая советами великому множеству людей, англичан и американцев, настраивать свои персональные компьютеры, ноутбуки и наладонники, хотя я сам не знаю, что это за штука.

— Но мы не знаем, как настраивать компьютеры, — сказала Филиппа и растерянно взглянула на брата. Он разбирался в компьютерах чуть получше, чем она, но и его знаний, разумеется, было недостаточно, чтобы давать профессиональные советы другим людям.

К счастью, Джон, Джалобин и Дыббакс горячо поддержали девочку:

— Мы тоже не знаем. И наладонниками не пользуемся. Мы вообще не разбираемся в технике!

— Это даже лучше, — сказал гуру и снова хихикнул. Он поднял свою довольно грязную ногу, с удовольствием ее рассмотрел, а затем, пошевелив длинными подвижными пальцами, вытолкнул из ямочки меж пальцев большой комок грязи. Филиппу передернуло. — Все в жизни к лучшему, Джанеш, — сказал он.

— Вообще-то я Панчали, — уточнила девочка и, ткнув пальцем в брата, добавила: — Это он — Джанеш.

— Дитя мое. Я обучаю людей процессу сознательного ничегонеделанья и проповедую простую безыскусную жизнь. Чтобы жить так, необходимо освободить мир от царящего на Западе гнета компьютеров и повальной компьютеризации. Потому-то мы и даем людям, которые продолжают поклоняться компьютерам, плохие советы. Ужасные советы. Советы, вводящие их в заблуждение. Но на самом деле это — самые лучшие советы. В сущности, мы говорим им, что дважды два — пять. Мы делаем это в надежде, что они возненавидят свои компьютеры и уничтожат их или выбросят на свалку, и мир освободится от этой заразы. Человечество возвратится в мир безграничной любви и радости, в мир, где останутся лишь карандаши и бумага. — Он снова захихикал. — Ну как, справитесь вы с такой задачей, дети мои? Сможете давать глупым богатым западным людям неверные инструкции по установке программного обеспечения? Готовы спасать их бессмертные души?

— это нам проще простого, — обрадовался Дыббакс. Ему ужасно понравилась идея давать людям дурацкие советы.

— Я называю этот процесс умственной йогой, — продолжал гуру. — Мы вьем из разума заблудших людей веревки и скручиваем их в узлы, чтобы это сверхнапряжение обратилось в свою противоположность и им открылся иной мир, мир спокойствия и расслабления. Мир безыскусной жизни. И ничегонеделанья.

— Я справлюсь, — заявил

Дыббакс. — Я в этом уверен.

Не переставая хихикать, гуру вытер грязь, так и оставшуюся меж пальцев его ног, о собственную длиннющую бороду, а потом трижды ударил в колокол. Аудиенция была окончена.

— По-моему, вы ему понравились, — сказал Джаггернаут. — В вас есть что-то необычное, и он это заметил.

— Ничего необычного в нас нет, — отрезала Филиппа. Гуру вызывал у нее откровенное отвращение.

Джаггернаут проводил их от святилища до отведенной им в спальном корпусе комнаты. Корпус был оставшейся с военных времен треугольной постройкой с соломенной крышей. Он стоял в пределах внешних стен розового форта, рядом со старым заброшенным колодцем. В комнате оказалось четыре кровати, умывальник, некрашеный стол и несколько циновок для молитв. Стену украшала большая картина, изображавшая гуру Масамджхасару. Скрестив ноги, он сидел без всяких подпорок, просто в воздухе, и улыбался. Прямо как джинн, подумала Филиппа.

— С минуты на минуту к вам придет учительница йоги, — сказал Джаггернаут. — Она человек довольно суровый, но вы не принимайте ее наезды близко к сердцу.

Наконец, вежливо поклонившись сначала гостям, а затем портрету парящего в воздухе гуру, Джаггернаут оставил их одних.

— Хиппарь! — Презрительно фыркнув, Дыббакс плюхнулся на кровать, но тут же скорчил недовольную гримасу: здешний матрац оказался куда жестче, чем на его родной кровати в Палм-Спрингс. — Спасибо, хоть убрался.

— А по-моему, он славный, — сказала Филиппа, и Джалобин, по-прежнему ощущавший себя на вершине блаженства, с готовностью с нею согласился.

— Мне тут нравится, — сказал он и, счастливо улыбаясь, растянулся на своей кровати. — Тут все очень милы. — К этому времени тучка над розовым фортом уже рассеялась, и на скале снова стало сильно припекать, но благодаря щедрости барона Райнрассига Джалобин все равно чувствовал себя лучше, чем когда-либо прежде.

Джон нахмурился: ему этот новый благостный Джалобин был не по душе, и он бы с радостью променял его на привычного нытика и скрягу. Мальчик мечтал, чтобы случилось что-нибудь этакое, отчего новообретенный оптимизм дворецкого тут же увянет. В конце концов, его нынешнее блаженство ненастоящее. Это просто результат третьего желания, подаренного ему бароном.

Ждать Джону пришлось недолго. Раздался стук в дверь, и в комнатку вошла высокая, тощая, светловолосая тетка. На ней был спортивный костюм-трико, под мышкой — прорезиненный оранжевый коврик. Она поклонилась изображению гуру, а затем — Джалобину и детям.

— Здравствуйте, — энергично сказала она. — Меня зовут Пруденс Краббе, я из Канады. Я буду обучать вас йоге. Это будет урок только для вас четверых. Посмотрим, на что вы способны. Итак, если все готовы, пойдемте в центр йоги. И начнем без промедления.

— У меня только одна рука, — сообщил ей Джалобин. — Не думаю, что я смогу заниматься йогой.

— Ерунда, — деловито заявила мисс Краббе. — Заниматься йогой может любой человек. Даже вы, господин Гупта. Не волнуйтесь. Настоящая йога не потребует от вас скручиваться морским узлом.

Но именно этого она, судя по всему, и требовала. Джалобин с детьми не провели в обществе мисс Краббе и часа, но уже почти падали от усталости. А впереди было еще больше двух часов этой пытки.

— Терапевтический эффект и ценность йоги проявляются во всех сферах жизни, — вопила мисс Краббе, помогая им зафиксировать особенно невообразимую и болезненную позу. — Это общеизвестно.