Джинсы, стихи и волосы
Шрифт:
Играть во все это мне совершенно не хотелось, к тому же угнетала необходимость напяливать черные шерстяные трусы, которые считались спортивной формой. Из-за того, что я не очень хорошо двигаюсь, мне никогда не давались танцы и вообще все, что связано с точностью движений. Физкультуру я невзлюбила с первого класса. Не урок, а экзекуция – одна спортивная эстафета чего стоит, когда надо сесть на мяч и в таком виде проскакать из одного конца спортивного зала в другой. И все это под вопли одноклассников. Ноги раскорячиваются,
Ко мне подкатили Светка и Ленка. Светка маленькая и брехливая, больше всего похожая на лающую крысу. А Ленка, наоборот, здоровая, сволочь, как дискобол с бульдожьей рожей. Нападали они всегда по одной и той же схеме: сначала тявкала Светка и говорила какие-то мелкие гадости, чтобы разозлить противника, а потом уже Ленка вступалась за подругу и начинала махать кулаками.
И в этот раз все шло по накатанной.
– Что, Сметлева, с Хохловым гуляешь?
– Это кто?
– Ну из девятого.
– Может, и гуляю…
Я еще не решила, какую тактику обороны выбрать.
– Мала еще.
– Да постарше тебя.
Это правда, я была старше Светки на три месяца.
– Это вообще надо всякую гордость потерять, чтобы с пацанами гулять с седьмого класса. Хохлов твой тоже козел, непонятно даже, что он в тебе нашел.
– Я фотогеничная.
– Какая?
– На фотографиях хорошо получаюсь.
– Сметлева, я смотрю, ты слишком наглая.
– Твое какое дело? Пойдешь жаловаться на то, что я с мальчиками гуляю?
– Может, и пойдем. Мы, между прочим, вообще не уверены в том, что ты девственница.
И тут мне под хвост шлея попала. Я точно знала, что в такие моменты лучше промолчать, что потом будет гораздо хуже, но красота ситуации и точность возможного удара были так соблазнительны, что я никогда не могла удержаться.
– Полякова, ты, конечно, можешь быть не уверена, а я уверена, что нет.
Они аж подскочили. Вот этот прекрасный момент! Они обе стоят и хватают ртом воздух. Крыть-то нечем. И тут я добиваю:
– Я даже и не помню, сколько у меня было любовников. Только вам это не грозит. Плоскодонки.
Ленка побагровела, подалась вперед и поперла на меня. Слава богу, в этот момент в раздевалку закинули очередного несчастного, который точно спикировал головой Ленке в ямочки под коленями, она повалилась на пол, раздался визг и вой, и куча-мала начала пинать бедного очкарика ногами. Потом пришел физрук, мы пошли в зал. Мне даже не надо было смотреть на Светку с Ленкой, чтобы понять, что продолжение у этой истории будет.
И ведь сегодня
Не то чтобы я когда-нибудь ходила на свидания, но особого трепета по поводу встречи с Мишкой не испытывала. Он ждал меня на углу дома. Мы какое-то время потоптались, потом он сказал:
– Слушай, а давай погуляем? Фотографии как-нибудь потом.
Честно говоря, мне тоже хотелось гулять, а не встречаться с его родителями. Вообще взрослых видеть не хотелось.
– А куда?
– В парк…
– Да ну, там под каждым кустом или тетка с коляской, или бабка. Пошли на остров?
И мы пошли. И опять молчали. Потом мне надоело.
– А кто у вас историю ведет?
– Сурен Ашотович.
– И как он?
– Ничего. Про женщин любит рассказывать. Очень. Это полезно: о чем он не начинает говорить, главное – ввернуть вопрос про женщину. Была ли у Атиллы любовница, например, или правда ли, что Петром Первым жена помыкала. Тогда он отвлекается, начинает говорить про нравы, стандарты красоты, а иногда совсем что-то загибает такое, что девчонки краснеть начинают. Мы сидим, слушаем, и никого не спрашивают.
– Везет. У нас Галкина.
– Которая Гыга? Ну и как она?
– Противная ужасно. Шпарит по учебнику. Ничего ни нового, ни интересного. И меня она отдельно не любит.
– Чего так?
– Однажды, когда мы Грецию изучали, она рассказывала про падение империи Александра Македонского. Показывает карту, вот, говорит, империя была такой огромной, плохо управлялась и под воздействием объективных причин пала. А рядом с доской висела карта Советского Союза. Я такая поворачиваюсь, показываю на карту и говорю: «Так вот же!»
После этого она мне и перед классом, и отдельно лекцию читала про нерушимость Советского Союза. Да блин, я же пошутила только, а они потом начали ко мне приставать. И этот, Эдик, сын завуча, пытался вести какие-то воспитательные беседы. Слава богу, теперь он из школы ушел.
– Он недалеко ушел. Теперь в райкоме комсомола работает.
– Ладно, черт с ними.
– А за что тебя еще не любят?
– За все. Наверное, за то, что пришла сюда в четвертом классе, когда все уже друг с другом передружились. А еще я вру.
– Да ну. Соври что-нибудь.
– Однажды мне так захотелось фигурные коньки, что я пришла к бабушке и совершенно уверенно сказала ей, что к нам в группу в детском саду приходил известный фигурист Игорь Бобрин, посмотрел на меня и сказал, что я прирожденная фигуристка. Я врала в мельчайших деталях, рассказывала, как меня заставляли поднимать ногу, повернуться, присесть, поклониться, и бабушка поверила. На следующий день бабушка пошла и купила мне коньки в магазине уцененных товаров.
– Ничего себе. А мне ты врать будешь?