Джип из тыквы
Шрифт:
Сросшиеся боками машины постепенно сдвигаются с финишной прямой вправо, а мир за стеклом короткими рывками движется влево. Это как дерганая проездка на экране телевизора. Я чувствую себя зрителем, неспособным повлиять на ход событий.
Беспомощно оглядываюсь на Саныча и натыкаюсь на его напряженный взгляд.
Черное поле, обрыв киноленты, а затем совсем другой вид.
Коротко стриженная женская головка за стеклом похожа на одуванчик на тонком стебле. Сердце замирает от страха за
Я держу тебя, не бойся!
Чуть поддать газу, продвинуться немного вперед, руль еще вправо, отжать жестянку легковушки в сторону еще на сантиметр, на градус, на секунду жизни.
– Держись крепче!
Не услышать этот крик невозможно: Саныч ревет, точно раненый слон.
Я вздрагиваю, моргаю и снова вижу перед собой движущуюся панораму: лес, горы, в правом углу растет что-то темное.
Держаться еще крепче невозможно – я и так уже образую монолитную конструкцию с рулем.
А тем временем в нашем шоу «За стеклом» появляется новый участник. Краем глаза я вижу, что в кадр решительно вторгается темная туша – и в следующий момент стеклянный экран покрывается белыми трещинами.
Успеваю зажмуриться и вжать голову в плечи в ожидании удара.
Я пристегнута, но встряхивает меня будь здоров!
Рев и скрежет стихают.
Звонко шелестит стеклянная осыпь. Этот мелодичный звук неуместно лиричен.
«Приехали», – шепчет мой внутренний голос.
Осторожно открываю глаза.
– Ой, мама!
Ухмыляясь, на меня косит лиловым глазом дюжий бетонный медведь. Его коричневая морда торчит из дырки в лобовом стекле. От мощной шеи веером расходятся сияющие светлые трещинки – как будто белый кружевной воротник. Из-под ушей принаряженного медведя градом скатываются сверкающие кусочки стекла – точь-в-точь бриллианты.
Некоторое время я завороженно созерцаю медведя в праздничном убранстве, потом вспоминаю:
– Саныч!
Левая передняя дверь заблокирована джипом, а к правой меня не пропускает вторгшийся в салон нарядный мишка. Отстегиваю ремень безопасности, изворачиваюсь и змейкой проскальзываю на заднее сиденье. Правая дверца открывается без проблем.
На диво шустро обойдя машину сзади, оказываюсь на обрыве. Левое заднее колесо джипа – на самом краешке пропасти, из-под него в бездну осыпаются мелкие камешки. Сквозь тонированное заднее стекло мне не видно, что там внутри.
Возвращаюсь, обхожу «Рено» справа и с рефлекторным «Позвольте… Пропустите!» пробираюсь через группу скульптурных топтыгиных.
Крайний из них непринужденно возлежит массивной тушей на моем капоте.
Да черт с ней, с машиной, главное – я жива!
А Саныч?!
Могучий джип выглядит неповрежденным. Отказываюсь
Ну, и что делать?!
Чтобы заглянуть в лобовое стекло, приходится по примеру медведя эротично прилечь на капот. Вероятно, это выглядит забавно, потому что Саныч за рулем улыбается. Ну да я забыла, я же совсем голая…
Долгий автомобильный гудок напоминает мне об этом.
Оглядываюсь и вижу бодро взбирающийся на перевал грузовик.
Тесно прижавшиеся друг к другу джип и легковушка не мешают проезду, и водителю в кабине длинномера драматическая ситуация не очевидна. Должно быть, он думает, что стал свидетелем подвижных сексуальных игр на свежем воздухе, и салютует их участникам трубным гудком.
Съезжаю с капота джипа и бегу, размахивая руками, навстречу грузовику.
«Водитель подумает, что его приглашают присоединиться, – предупреждает меня внутренний голос. – Надеюсь, он не из робких».
Мне везет – длинномер останавливается, но водитель не спешит выходить.
– Не холодно? – иронично интересуется он сверху.
– Пожалуйста, помогите! Мы попали в аварию! – кричу я, подпрыгивая и размахивая руками, как нудистка-чирлидер. – В машине человек, он не может выбраться, там сразу пропасть!
Это не слишком понятное объяснение, но у водилы сверху хороший обзор, и, приглядевшись, он с легкостью схватывает суть:
– Так отгони легковушку!
– Не могу, тормоза неисправны!
– Чудны дела твои, Господи…
В кабине вспыхивает свет. Водитель длинномера спрыгивает на дорогу. В правой руке у него гаечный ключ, в левой – фонарик, на небритой физиономии – выражение недоверия.
– А ну, отойди! – взмахом железки отгоняет он меня в тылы бетонных медведей.
Я послушно отступаю, на всякий случай подняв руки, как пленный фриц, чтобы уверить подозрительного водителя в своей полной безвредности.
Растягиваться на капоте по моему примеру бывалый водила не собирается.
Посветив в стекло фонариком, он кричит:
– Мужик, ты как?
С жужжанием опускается стекло в неповрежденной левой дверце.
– Жив, – лаконично сообщает Саныч.
– Морду прикрой или хоть зажмурься! – говорит водила, прежде чем шарахнуть по лобовому стеклу своим гаечным ключом.
Я больше не могу отсиживаться в арьергарде. Подбегаю, взволнованно вздрагивая подбородком, тянусь заглянуть в салон.
– Оделась бы ты, девка, что ли, – бурчит водила, косясь на мои голые телеса.