Джо Варвар и Чвокая Шмарь

Стюарт Пол

— Да? А это идея… — задумчиво промолвил Рэндальф.

— Ой-ей-ей-ей-ей! — Норберт даже ногами затопал.

— Но идея плохая! — торопливо прибавил волшебник. — Разумеется, я и не мечтал…

— И правильно делал, — заметила Вероника. — О’Грабили никогда тебе ни гроша назад не вернет!

— Вероника! — резко воскликнул Рэндальф. — Я тебе просто удивляюсь, А ты, Норберт, ее не слушай!

— И все же, что нам теперь делать, господин мой! — плачущим голосом спросил Норберт.

— Ну,

здесь-то нам оставаться никак нельзя, — сказал Рэндальф. — И мне совсем не хочется возвращаться к Рогатому Барону с пустыми руками. Если мы сообщим ему, что не только не уничтожили людоеда-буяна, но и потеряли героя-воителя… — Норберт тут же снова начал сморкаться и всхлипывать, — Перестань, Норберт!.. В общем, страшно даже представить себе, как он будет… огорчен!

— Я чрезвычайно огорчен! — воскликнул Рогатый Барон, меряя шагами огромный зал. — О, как я несчастен! — Похоже, он очень старался привести себя в соответствующее моменту настроение.

Во-первых, его весь день донимала Ингрид, требуя свои драгоценные поющие шторы, — а он, между прочим, ни словечка не получил от О’Грабили с тех пор, как вручил ему целый кошель серебряных монет! Во-вторых, ему осточертели бесконечные жалобщики — гоблины, эльфы и тролли, — которые сетовали на то, что кто-то вытаптывает их посевы, уносит тростниковые крыши с домов и выжимает овец как лимоны, И все они задавали один и тот же вопрос: что он, Рогатый Барон и правитель Чвокой Шмари, намерен с этим злом делать?

— Я уже предпринял все возможные меры, — повторял барон в ответ на их жалобы, — и в настоящий момент как раз знаменитый волшебник вместе с героем-воителем, прекрасно владеющим всеми искусствами боя, находятся в пути, намереваясь дать отпор отвратительному людоеду-разбойнику.

Но даже сам барон отлично понимал, сколь неубедительно звучат его слова.

— Рэндальф Мудрый, как же! — ворчал он про себя. — Да мои подштанники куда мудрее!

Он в десятый раз за последние десять минут посмотрел на часы и в десятый раз подошел к окну.

— Ах, как невыносимо ждать! — простонал он. — Главная беда собственного могущества и значимости г, том, что полжизни ждешь, пока твои приказы выполнят другие!

— УОЛ-ТЕР!

Пронзительный голос Ингрид вспорол воздух, как тупой ржавый нож. Рогатый Барон даже зубами заскрежетал. Потом закрыл глаза и медленно сосчитал до десяти. На какое-то мгновение ему удалось даже совершенно позабыть о своей жене, что, однако, всегда называлось с его стороны неразумным.

— УОЛТЕР! — завизжала она. Хрустальные канделябры откликнулись тихим звоном. — Ты меня слышишь?

— Девять… десять. — Рогатый Барон открыл глаза. — Отлично, отлично слышу, мой сладенький блинчик! — откликнулся он.

—

Нечего называть меня «сладеньким блинчиком», — крикнула Ингрид. — Где мои поющие шторы? Ну, говори! Где они, Уолтер?

— Я сделал все, что нужно, — уверенно сказал Рогатый Барон, — и жду, что их доставят буквально с минуты на минуту.

— То же самое ты говорил час назад! — возмущенно заявила Ингрид. — Но пока что являются только жалобщики, у которых искалечили несчастных овец!

— Потерпи еще совсем немножко, дорогая! — ласково попросил барон.

— Ох, не ври, Уолтер! — И в тихом голосе Ингрид послышалась нескрываемая угроза. — Помнишь, что было, когда я в последний раз поймала тебя на лжи?

— Еще бы! — И Рогатый Барон нежно пригладил несколько растрепавшиеся усы, с которых уже почти сошла зеленая краска.

— Учти, в следующий раз я вылью на тебя всю бутылку! — пообещала Ингрид.

Взгляд Рогатого Барона стал твердым как сталь.

— Ну, О’Грабили, если вздумаешь меня провести, то уж для тебя в моих донжонах найдется преотличное местечко — рядом с Рэндальфом! — процедил он сквозь зубы.

— Уолтер!

— И темницу я выберу самую тесную, без окон!..

— УОЛТЕР!

— И собственноручно отберу двадцать розовых смердунов — тебе для компании!

— Там кто-то стучится, Уолтер! Неужели ВСЕ должна делать я одна?

— А еще тебя будет регулярно посещать баронесса! — Последнюю угрозу Рогатый Барон пробормотал уже совершенно неслышно, направляясь к дверям. — Я уже открываю, моя прелесть!

— Ну, наконец-то! — ехидно заметила сверху Ингрид. — И ради твоего же блага, Уолтер, пусть это будут все-таки поющие шторы! Меня уже тошнит от бесконечных разговоров о выжатых как лимон овцах! Я хочу, чтобы меня нежно баюкали, Уолтер. Я хочу, чтобы меня утешали…

— Да убаюкают тебя, убаюкают, хворост мой сахарный, — проворчал барон и открыл дверь.

На верхней ступеньке крыльца стоял маленький и хрупкий эльф в полосатой одежонке и с дурацким пером на шляпе.

— Я гонец из Гоблинтауна! — сообщил он, — Принес вам привет от мистера О’Грабили.

— А какого-нибудь пакета вместе с приветом ты не принес? — с надеждой спросил Рогатый Барон.

— Нет, только привет и устное послание, — сказал эльф, потупившись и сокрушенно качая головой.

Рогатый Барон закатил глаза.

— Ну, и каково же это послание? — спросил он.

Эльф тяжело вздохнул, откашлялся и начал довольно громко:

— «Скитаясь по Чвокой Шмари, я, господин О’Грабили из Гоблинтауна, сумел раздобыть штуку волшебной материи, из которой в данный момент шьют поющие шторы — такие, каких никто и никогда еще не видывал прежде!»