Джоконда улыбается ворам
Шрифт:
Статую, окружив со всех сторон плотным кольцом, провожала толпа, а четверо дворцовых слуг, впрягаясь в веревки, тащили за собой необычный груз. Леонардо, шедший рядом, испытывал невероятную гордость за свое творение, а еще было чувство радости, что сумел доставить столько веселья горожанам. Теперь на Леонардо посматривали с обожанием и восхищением, уже никто не вспоминал его ночные походы по моргам города.
Конная статуя, грохоча деревянными колесами, высоко задрав морду, торжествовала над городом, над всей Ломбардией. Да что там город? Вся Италия ей была нипочем! Если бы не размеры и не застывшая
На перекрестках помост предусмотрительно притормаживали, и Леонардо, выходя вперед, наблюдал за тем, чтобы поднятый конский хвост не обломался об угол соседнего здания.
Народу, пришедшего взглянуть на зрелище, было такое множество, что им были заполнены ближайшие улицы на несколько кварталов вокруг, всем хотелось хотя бы издали посмотреть на невиданную статую.
Впереди конной статуи шел один из придворных и, помахивая длинным жезлом, орал во все горло:
– Разойтись! Разойтись, кому сказано!
Его слушали неохотно, и тогда рыцари, шедшие рядом, щитами теснили зазевавшихся ротозеев. Конная статуя понемногу двигалась к площади, и, когда впереди показались темно-красные мрачные башни дворца, с крепостных стен четыре десятка трубачей встретили статую громким трубным гласом. Ворота распахнулись, и герцог в платье из сукна, затканного золотом, в сопровождении приближенных аристократов двинулся навстречу чуду. Посольский корпус, не в силах устоять на месте, вышел следом за герцогом, чтобы поближе лицезреть коня.
Герцог Ломбардии Лодовико Сфорца был горд, сдержан, только иной раз его лоснящееся лицо освещала мимолетная улыбка. Теперь он понимал, что не ошибался, когда заказал Леонардо соорудить конную статую, – осуществить такой величественный проект способен был только гений. Скульптура представлялась как торжество его династии. Он непременно должен найти деньги, чтобы отлить столь величественный монумент в бронзе!
Деревянные колеса, обитые жестью, грохоча по каменной мостовой, приближались к герцогскому дворцу, послы, удивленные столь царственным зрелищем, перешептывались.
– Кто сделал эту статую? – подъехав к герцогу, спросил неаполитанский посол.
– Эту статую соорудил Леонардо да Винчи.
– Леонардо да Винчи? – его брови удивленно взмыли вверх. – Но я ничего не слышал об этом скульпторе. Кто он такой?
– Вы видели его сегодня у меня на приеме.
– Да, да, я его припоминаю. Я обязательно расскажу об этом чуде неаполитанскому королю. Леонардо до Винчи… Хм, нужно будет запомнить.
Наконец, статую выкатили в центр площади.
Стременами усмиряя гарцующего коня, Лодовико объехал статую со всех сторон, после чего проговорил:
– Она совершенна! Я не нахожу изъянов. Признаюсь откровенно, я повидал немало конных статуй, но никогда не видел лучше этой. Сколько я плачу вам, Леонардо?
– Пять тысяч дукатов в год, ваша светлость, – ответил Леонардо, решив в столь праздничный день не напоминать о невыплатах за прошедшие два года.
– В этот раз вы получите шесть тысяч!
– Спасибо, ваша светлость. Ваша щедрость
– Ну-ну, – остановил мастера герцог. – О границах я наслышан, вот только за хорошую работу я привык платить столько, сколько она того стоит. Теперь я вижу, Леонардо, что изготовление скульптур – один из ваших главных талантов.
Почести скульптуре были отданы. Так не встречали даже императора Священной Римской империи. Весь город торжествовал. Разбив костры подле статуи, горожане веселились всю ночь, превознося талант Леонардо.
Устав от безумного веселья, маэстро поднялся в свои комнаты и через окна наблюдал за тем, как миланцы предаются безумному веселью. Усмехнувшись, подумал о том, как мало нужно, чтобы сделать город по-настоящему счастливым.
Джакомо, подошедший неслышно, проговорил в спину Леонардо:
– Учитель, вы сумели покорить своим талантом весь город. В Милане только о вас и говорят. Вы знамениты!
Повернувшись, Леонардо посмотрел на ученика с грустью.
Десять лет назад Леонардо взял его в ученики, прозвав Салаино, что значит «чертенок». Свой скверный характер он проявил в первый же день, украв у него деньги, которые Леонардо отложил для покупки одежды своему малолетнему слуге. Даже сейчас Салаино не упускал случая – воровал залежавшийся сольдо. Оставалось только удивляться самому себе, почему он держит его подле себя столь долгие годы и даже порой ставит на его бездарных картинах свою подпись. Может, все оттого, что он относился к нему как к сыну, пусть и нерадивому.
– Мне сорок лет… И только сейчас я стал знаменитым. Разве в этом ты видишь справедливость? И стал я знаменитым лишь только после того, как соорудил конную статую, которая не простоит даже пяти лет! – проговорил маэстро с горечью. – Почему же признание не пришло ко мне раньше, когда я писал картину «Мадонна в скалах» или портрет «Джиневры де Бинчи»? Почему признание не пришло ко мне тогда, когда я создавал картину «Поклонение волхвов»? – в отчаянии воскликнул Леонардо. – Их не впечатляет даже «Тайная вечеря», над которой я работал несколько лет! Но зато все без ума от статуи, созданной из глины и которая в скором времени рассыплется!
С площади раздавались звуки какого-то скрипичного инструмента, и где-то у дальних костров безумствовал барабан. Народ все пребывал, и стража, предусмотрительно выставленная подле статуи, слегка оттесняла веселящейся люд.
Задернув занавески, Леонардо да Винчи направился спать в дальние покои, куда звуки веселья добирались лишь едва слышными отголосками.
Глава 30. 1911 год. Апрель. Париж. Вы меня заинтриговали, месье
Настоящее имя Кирилла Воронцова было Михаил Голицын. Родился он в богатой родовитой княжеской семье. Его отец, известный генерал, невероятно обожал сына и рассчитывал, что тот продолжит семейную традицию и выберет карьеру военного. Поначалу так оно и складывалось: Михаил учился в Благородном пансионе при Александровском лицее в Москве. Два года служил прапорщиком в лейб-гвардии Измайловском полку, затем корнетом и впоследствии поручиком в лейб-кирасирском полку. Однако служба не задалась, и вскоре после дуэли с ротным командиром он вынужден был подать в отставку.